Поздоровавшись с гостями, он отвел их в столовую — она же гостиная — и, ни слова не говоря, принялся накрывать на стол. Отказываться от угощения гости не стали, чтобы не обидеть хозяина, и Кузьма впервые в жизни попробовал корейскую кухню. До этих пор забредать в эту часть света ему не приходилось, несмотря на возможность в любое время посетить любой уголок Земли или Солнечной системы.
Керри Йос готовил сам, что выяснилось в ходе беседы. Он поставил перед гостями чашки с супом — отдельно бульон, отдельно рис, в центр стола поместил пулькоги — блюдо с ломтями жареной говядины, пропитанными вином и сладкой подливкой, и кимчхи — нечто вроде салата из сельдерея, китайской капусты, редьки и огурцов, приправленного красным перцем с добавлением лука и морских моллюсков. Кроме этого, он принес еще два блюда — особым образом обработанную рыбу и кусочки мяса лангуста на шпажках, затем налил в красивый хрустальный стакан соевого вина, отпил глоток и передал стакан Хасиду.
Безопасник, знакомый с корейской традицией укрепления дружбы и духовной связи, без колебаний отпил вина и передал стакан Кузьме, который с некоторым внутренним сомнением заставил себя сделать глоток.
За завтраком (для гостей это был скорее поздний ужин) практически не разговаривали. Затем Керри Йос убрал посуду, принес в чашках женьшеневый чай, и гости вынуждены были попробовать этот специфичный напиток с отчетливо выраженным земляным привкусом.
— Я вас слушаю, — проговорил старик, удобно устроившись в низком бесформенном кресле в углу гостиной, в то время как гости сидели на простых деревянных скамеечках, покрытых циновками.
Кузьма прокашлялся и поведал историю появления «теннисного и футбольного мячей дьявола» и своего участия в ней.
— Я в курсе событий, — кивнул патриарх СЭКОНа. — Значит, вы считаете, что Наблюдатель начал с человеком войну?
Кузьма искоса посмотрел на Хасида, и он поспешил на помощь:
— Это мнение службы безопасности. А вы разве думаете иначе?
По сухим и бледным губам старика проскользнула улыбка.
— Давно никто не спрашивал моего мнения. Вас направил ко мне лично Филипп Ромашин или кто-то из его заместителей?
— Лично, — подтвердил Кузьма. — Это мой дед.
— Да, я уже догадался. — Старик задумчиво выцедил полчашки чая, разглядывая гостей по очереди. — Да, история повторяется… хотя и на более высоком витке спирали. В чем-то ты повторяешь путь деда, сынок. Так что вы хотели от меня узнать?
— Причину странных действий Наблюдателя, — буркнул Кузьма, сам не ожидая такого вопроса.
— Ни много, ни мало, — усмехнулся старик, прищуриваясь. — Неужели Филипп знает?
— Что знает? — не понял Кузьма.
Минутная пауза. Керри Йос допил чай, поднял на Ромашина чистые, как слеза, старческие глаза.
— Наверное, Филипп знает… или догадывается. Иначе не послал бы тебя ко мне. Дело в том, молодые люди, что я имел контакт с Наблюдателем. Давно, лет семьдесят назад.
По-видимому, друзья выразили свое отношение к этому заявлению одинаково, так как старик мягко засмеялся и тут же спросил:
— Прикидываете, не сошел ли я с ума на старости лет? Иногда я и сам так думаю. Но что было, то было.
— Где, когда? — пробормотал ошеломленный Кузьма.
— Наблюдатель вычислил, что я начинаю догадываться о сути явления, и послал своего представителя, нечто вроде антропоморфного динго
[43]
. Мы поговорили с ним пару минут, потом он исчез.
— А вы?!
— А я остался. — В глазах Керри Йоса мелькнул насмешливый огонек. — Они даже не стали нейтрализовать мне память об этой встрече, знали, что я никому не скажу.
— Но почему?! — воскликнул Кузьма. — Это же эпохальное событие! Люди могли выйти непосредственно на Наблюдателя…
— Не могли. Кстати, вам не мешало бы ознакомиться с интенсионалом по Наблюдателю, хранящемуся в контрразведке, отпали бы многие ваши вопросы. Попроси деда, он даст проводку в секретные файлы. А Наблюдатель — не живое существо и не разумная раса, а система цивилизаций из будущего, в которую когда-нибудь войдет и человечество. Если только до этого каким-нибудь образом не уничтожит Вселенную.
Новый насмешливый просверк в глазах патриарха.
— По тем сведениям, которые разрешил мне помнить Наблюдатель, его потомки — да и наши в сущности тоже — добрались до стенок Метагалактического домена, однако вынуждены были отступить, так как наступила эпоха фиолетового смещения: Вселенная начала сжиматься. Тогда они «вывернули» время, поменяли знак материи и пошли назад. Появление «зеркал», то есть петлевых инверсно-временных колодцев, означало лишь предупреждение людям, слишком безответственно экспериментирующим с базовыми законами Мироздания. А вот «мячи» — иное дело. Это действительно похоже на агрессию, и вполне возможно, их хозяин — вовсе не Наблюдатель.
— А кто? — выдохнул Кузьма.
— Ну, этого я не знаю, — добродушно усмехнулся Керри Йос. — Тот Наблюдатель, с которым я имел честь беседовать, не был врагом человечества, он был частью проекта, заставлявшего нас думать. Чего хочет владелец «сферозеркал» и «мертвяков», сказать трудно. Во всяком случае, мне, старику. Теперь это ваша забота, молодежи. Кстати, сынок, что у тебя с лицом?
— Да так… — Кузьма в смущении отвел глаза. — Упал…
— Понятно. И кто тебя так упал?
Хасид усмехнулся, бросая косой взгляд на друга. Кузьма помрачнел, ерзая, не зная, как выпутываться из этого положения, и неожиданно для себя самого рассказал старику историю своих отношений с Оскаром Мехти.
— Я знаю его папашу, — кивнул Керри Йос. — Неприятный человек. А разве твой отец тебя не тренировал? Он ведь у тебя мастер единоборств.
Кузьма виновато опустил голову.
— Я не хотел… не считал необходимым… к сожалению…
— Мужчина обязан уметь защищаться и защищать своих близких. Хочешь, я разбужу твою родовую память, выведу на уровень сознания? В твоем роду воинов было — не счесть.
— Как это? — удивился Кузьма. — Разве это возможно?
— Если есть желание, то ничего невозможного нет.
Кузьма с сомнением посмотрел на Хасида. Тот кивнул.
— Выход на знания рода решает много проблем. Ты занимался гимнасионом, подготовка есть, остальное дело техники. Потом и я за тебя возьмусь всерьез.
— Хорошо, согласен. Что мне надо делать?
— Ничего, расслабься и смотри на меня, — проговорил Керри Йос. — Думай о себе, о своих родителях, вспоминай детство.
Старик откинулся на спинку кресла, пристально глядя на Ромашина, лицо его окаменело, глаза налились голубовато-льдистым свечением, превратились в сияющие отверстия. Кузьма вздрогнул, замер, полуоткрыв губы, словно хотел что-то прошептать, лицо его полностью расслабилось, стало пустым, как у куклы, глаза как бы провалились в себя. Он ушел в пространство памяти, скрытое десятками и сотнями лет прошедшего времени.
