Длилось это погружение в прошлое несколько минут.
Керри Йос вдруг погасил свет глаз, провел ладонью по лицу, стирая следы напряжения и усталости. Кузьма же, наоборот, оживился, глаза его заблестели, щеки порозовели, он очнулся и с некоторым удивлением оглянулся, не узнавая, где находится, пока не пришел в себя окончательно.
— Кажется, я уснул… Ничего не помню… Эксперимент не удался?
— Память воина проснется в нужный момент, — ворчливо заметил Керри Йос, — как только появится реальная угроза жизни. Однако тебе необходимо постоянно держать себя в хорошей физической форме, иначе рискуешь получить аутотравму.
— Я прослежу за этим, — заверил старика Хасид.
— Спасибо за все. — Кузьма встал. — Я получил больше, чем ожидал. Особенно интересно ваше суждение о Наблюдателе: что это не он хозяин «мячей дьявола». Если бы у вас еще были какие-нибудь записи, воспоминания…
— Я подготовлю интенсионал и передам. — Патриарх СЭКОНа проводил гостей до двери, пожал обоим руки. — Будьте осторожны, молодые люди. Если хозяин «мячей» объявил нам войну, он не остановится на достигнутом.
Кузьма молча поклонился и вышел вслед за Хасидом, унося в душе взгляд старика, в котором сквозь дружеское расположение мерцала печаль всепонимания.
В Исфахане все еще продолжалась ночь.
Богатый событиями поход друзей закончился, можно было ложиться спать, но возбужденная психика Кузьмы требовала действий, и он, отказавшись от предложения Хасида принять душ и лечь отдыхать, снова включил консорт-линию связи с Большим Стратегом службы безопасности, которая была доступна только ему. О том, что Ромашин-младший использует для своих расчетов «паньтао» инк-систему Стратега, знали, не считая Хасида, всего четверо: Филипп и Игнат Ромашины, Владилен Ребров и Юэмей Синь.
Заблокировав все виды связи с внешним миром, Кузьма вошел в директорию проблемы, превратившись в часть оперативного объема Стратега, вскрыл переданный Лапаррой интенсионал, включил режим «один-на-один» и, пользуясь ключом карт-бланш, нейтрализовал блокировку мыслеускорителя. С этого мгновения он мог работать с инком почти с такой же скоростью, как и сам компьютер. Хотя этот режим применялся крайне редко, в исключительных случаях, так как грозил оператору нервным истощением и даже смертью от психических перегрузок.
Сначала Кузьма вырастил в виртуальном пространстве решений, воспринимаемом им в данный момент как реальное, дерево предварительного расчета, не упустив ни одного инварианта всевозможных многомерных преобразований. «Дерево», по сути, представляло собой фрактал усовершенствованной «формулы Ромашина», выведенной дедом Филиппом десятки лет назад.
Затем Кузьма «привил» к «дереву» дополнительные данные, полученные от Лапарры, а также свои выводы, и ввел себя в качестве семантического героя в виртуальную среду для оптимизации управления новой «реальностью» и слияния с «образом решения».
Он оказался в удивительном мире «дерева», ветви которого непрерывно меняли очертания, цвет и плотность и служили опорой для появления странных и зачастую непонятных фигур, а также черных клякс, по сути — вирусов, жаждущих уничтожить эти фигуры и само «дерево». Кузьма вынужден был тратить время на уничтожение клякс, что мешало ему участвовать в процессе изменения «дерева» в нужном направлении. Тогда усилием воли он создал группу виртуальных операторов, выпустил их на волю как стаю голодных собак и наконец услышал и ощутил процесс трансформации «дерева» решений в колоссальной информационной среде. Сжатие временного масштаба модели позволяло ему мгновенно реагировать на влияние надсистемных критериев и разрабатывать структуру «дерева» таким образом, чтобы наблюдалась гармонизация эффектов синхронизации появляющихся рассогласований и оптимизация соотношений собственных интересов с целями надсистемы.
В «реальности» созданного его воображением мира это выглядело как бой оператора-человека и стаи «собак» с многочисленными врагами-монстрами разных видов, пытающимися деструктурировать «дерево», исказить его очертания или вообще сожрать, растворить и сжечь. Процесс очищения «дерева» от «паразитов» шел медленно, силы Кузьмы таяли с каждой секундой, но он упорно продолжал сражаться с врагами фрактала решения, с коварными трансформационными вирусами, с чужой стратегией общего сброса в виртуальную бездну и с самим собой, пока в конце концов не оказался на вершине «дерева», под жемчужно-изумрудным небом пространства многовекторной свободы. «Дерево» засияло огнями, как исключительно красивая, стройная, геометрически безупречная новогодняя елка, разве что гораздо более сложная.
Кузьма с восхищением оглядел свое творение — он-таки решил проблему! — и почувствовал, как глаза застилает тьма. Сознание померкло, словно его кто-то выключил. Он уже не видел, как в комнату ворвался Хасид, отключил консорт-линию, подхватил на руки друга и отнес на кровать. Затем сделал укол и вызвал «Скорую».
Звонок в дверь раздался буквально через минуту.
Хасид насторожился: он не ждал прибытия «Скорой помощи» в столь сжатые сроки, вызвал эшелон прикрытия, подстраховывающий охрану Ромашина (сам физик не догадывался, что его охраняет целая группа оперов СБ), выслушал доклад бригады наблюдения и открыл дверь. Перед ним стояла Алевтина, жена Кузьмы, одетая в броское паэтэ с ярко выраженным эротическим эффектом: «парча» костюма не только переливалась жемчужными волнами, но и при каждом движении женщины становилась прозрачной на груди или на бедрах, подчеркивая «зовущий силуэт».
— Я вас не разбудила? — с понимающей улыбкой проговорила поздняя или, скорее, уже ранняя — шел шестой час утра — гостья. — Прошу прощения. Я знаю, что Ромашин у вас, и хотела бы с ним поговорить.
— Это невозможно, — опомнился Хасид.
— Почему? — подняла крутые, двойных линий, брови Алевтина.
— Он не в состоянии разговаривать.
— Что-нибудь случилось? Или он… не один?
— Он один, но сильно переутомлен.
— Проводите меня, пожалуйста, к нему.
Хасид хотел ответить резким «прошу вас уйти», но отказать женщине не смог, молча посторонился и провел ее в комнату Кузьмы.
— Что с ним? — наклонилась Аля над лежащим навзничь мужем.
— Он в шоке, — нехотя, после паузы ответил Хасид. — Перегрузил мозг. Я вызвал медиков.
— Он работал с инком?
— Да.
— Зачем ему понадобилось загонять себя до такого состояния? Что за проблему вы ему подсунули?
— Мы ничего не подсовывали, — сухо сказал Хасид, начиная жалеть, что уступил жене Кузьмы. Странная ее уверенность в том, что муж решал «подсунутую» службой безопасности проблему, его насторожила.
— Я могу вызвать знакомого врача.
— Не надо, сейчас приедет «Скорая».
Однако Ромашин пришел в себя до появления «Скорой помощи». Зашевелился, пытаясь протереть слезящиеся глаза и разглядеть склонившееся над ним лицо.
