— Какой?
Филипп прищурился.
— Он тебе не говорил?
— Нет.
— Он разошелся с женой…
— Это я знаю, давно пора.
— И, похоже, влюбился в Катерину, внучку Яна Лапарры.
Игнат дернул себя за ухо, покачал головой.
— Симпатичная девочка, я ее видел как-то мельком, но не скажу, что она мне сильно понравилась.
— Главное, чтобы она нравилась ему. Плохо, что из-за нее у Кузи конфликт с ее прежним ухажером.
— С кем?
— С Оскаром Мехти.
— Черт! — сказал Игнат с расстановкой. — Только этого нам не хватало. Какого рода конфликт у них случился?
— Мало общаешься с сыном, старик. Кузьма славно отделал Оскара сегодня утром за оскорбление Катерины.
— Он же раньше никогда не дрался!
— У него тяжелая наследственность, — ухмыльнулся старший Ромашин. — Керри много лет занимался паранормальной практикой и дал Кузьме умение выходить на память рода.
— Это… здорово!
— И я того же мнения. Наверняка это ему пригодится в жизни. К тому же парень почувствовал свою ответственность и себя в обиду не даст. И о девочке позаботится.
— Драться нехорошо.
— Ну, я так не считаю. Хотя последствия будут. Ничего, Юэмей понаблюдает издали за Оскаром и даст ему точную оценку. Думаю, что сынок министра если и не агент Наблюдателя, то связан с агентом, а то и с резидентом.
— Где он сейчас?
— Оскар?
— Кузьма.
— На Меркурианской базе вместе с Хасидом, рассчитывает второй вариант «паньтао».
— А работает он с персональным инком или через консорт-линию с вашим Умником?
— Через консорт. А что?
— Если Наблюдатель проник в вашу компьютерную сеть, он знает, во-первых, над чем работает Кузьма, а во-вторых, где он находится.
Филипп задумчиво посмотрел на сына, такого же седого, как и он сам, включил кодовую отсечку и вызвал дежурного СПАС-сети:
— Тхакур, забери к себе на СПАС-17 Кузьму Ромашина, он сейчас на второй Меркурианской базе, и подержи, пока я сам за ним не приду.
— Выполняю, — без удивления кивнул смуглый индиец-дежурный.
Виом погас, затем вспыхнул снова: Филипп попросил инка показать Солнце с застрявшим внутри «футбольным мячом дьявола».
Метровый объем виома, конечно, не мог внушить всей грандиозности явления, но все же зрелище было впечатляющим: в кабинете Ромашина возник шевелящийся шар жидкого огня! Затем шар стал почти прозрачным, и в нем появилось коричневое зернышко в ядре Солнца — область с пониженной температурой, которую генерировало «сферозеркало».
Отец и сын некоторое время рассматривали изображение светила, потом глянули друг на друга.
— Ты думаешь, это серьезно? — кивнул на огненный шар Игнат.
— А ты так не думаешь? — хмуро сказал Филипп, выключая виом.
— Но ведь не станет же Наблюдатель тушить Солнце с помощью такого специфического «огнетушителя»? Зачем ему это?
— Наблюдателю действительно это ни к чему, ты прав, а вот хозяину «мячей», наверное, необходимо. Хотя на вопрос: зачем? — я не отвечу.
— Но ты уверен, что «мячи» не принадлежат Наблюдателю?
— Керри первым высказал эту мысль, и за это его убили. Идея подтверждается фактами, вот что страшно. Просто деятельность хозяина «мячей» совпала с активизацией «зеркал», а мы приняли их за один и тот же процесс. Кстати, есть реальное объяснение, почему «зеркала» становятся «мертвяками».
— Кузьма нашел?
— Нет, снова Керри. Он доказал, что «зеркала» имеют определенный энергетический ресурс, и как только этот ресурс подходит к концу, они становятся хрономембранами, работающими по некоторым параметрам только в одну сторону. Тело человека назад выходит, а сознание и память — нет.
— Лихо!
Филипп помял лицо ладонями, сгорбился.
— Мне уже трудно держать себя в форме, пора на покой.
— Ты прекрасно выглядишь, старик.
— Спасибо. Бодрюсь. Но годы уже не те, а нагрузки увеличиваются. Ты-то как, справляешься?
— Тоже бодрюсь, — усмехнулся Игнат. — А мы с тобой действительно старики, господин директор, и ничего с этим не поделаешь. Вот расхлебаем кашу с Наблюдателем, и в отставку. Давно я рыбу не ловил в Упе.
— Ты только об этом маме не говори — насчет стариков.
Они улыбнулись, вполне понимая друг друга. Потом лицо Игната стало серьезным.
— Может, мы зря полагаемся только на Кузьму? Вдруг он не решит проблему «паньтао»?
— Не считай себя умней отца, — проворчал Филипп. — На нас работает, кроме Кузьмы, еще полсотни спецов разного профиля, что-нибудь да найдем. Уже было предложение загнать в «мяч» коллапсар и сделать из него «черную дыру».
— По-моему, неплохая идея.
— Посмотрим.
Вошла Аларика, толкая впереди себя поднос-антиграв с завтраком.
— Хватит шептаться, заговорщики, давайте кофе пить.
Мужчины посмотрели на ее притворно-строгое лицо и обняли с двух сторон, выражая свою любовь и нежность.
* * *
В два часа дня директор УАСС получил уведомление из администрации Правительства, что его ждет премьер.
Такого поворота событий Филипп не ожидал, к визиту в Кремль он готов не был, но игнорировать вызов, естественно, не мог. Прикинув все варианты встречи с премьер-министром, какие только могли произойти, он превратил уник в мундир директора Управления со всеми регалиями и отправился в Кремль.
Старинная русская крепость, бывшая резиденцией русских царей и правителей на протяжении тысячи лет, практически не изменила свой неповторимый облик даже с превращением Москвы в суперсовременный мегаполис, занимавший площадь в десять тысяч квадратных километров. Гигантские «грозди» жилых зон вовсе не давили на старинные здания центра бывшей российской столицы, а как бы подчеркивали его самобытность и красоту.
Филипп мог бы добраться до Дома Советов на территории Кремля — рабочего блока премьера — и на метро, однако предпочел добираться от центрального комплекса УАСС в Мещере на личном куттере и несколько минут любовался панорамой Москвы, а потом и Кремлем сверху, пока машину не посадила на Манежной площади охранно-защитная система комплекса. Дальше он ехал на специальном колесном каре, имевшем форму старинного автомобиля — такова была традиция въезда на территорию Кремля высоких гостей.
Премьер принял директора УАСС в своем рабочем кабинете на третьем этаже Дома Советов, отделанном ценными породами дерева и малахитовой плиткой. Он был один: ни охраны, ни секретарей. Но Филипп знал, как охраняется и обслуживается резиденция Правительства, и на видимое отсутствие живых людей не обратил внимания.
