Глава 2
НЕБОЛЬШИЕ ЛИЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Сначала их было трое на плоту, неторопливо дрейфующему по водной глади Валлес Маринерис — Великой Марсианской Долины, расположенной в экваториальной области Марса в окружении величественных стен гигантской системы каньонов. Потом Ходя (Хасид Хаджи-Курбан, перс, уроженец Исфахана, безопасник-бобер
[25]
, полковник и друг Кузьмашина) и Гера (Герман Алнис, социолог по образованию, лирик по натуре, ксенопсихолог, сотрудник Института внеземных культур, поэт и сорвиголова) почти одновременно получили вызовы из своих засекреченных контор и улетели. Таким образом Кузьма (Кузьма Ромашин, двадцати девяти лет от роду, специалист-теоретик в области таймфаговой физики, женатый, детей нет; шатен, метр восемьдесят росту, лицо открытое, глаза карие, упрямый подбородок, крупные губы, нос далеко не греческого происхождения) остался на плоту один. Торопиться ему было некуда, в Институте ТФ-проблем его ждали через месяц, отпуск же только начинался, и к рабочему комбайну еще не тянуло. А отсутствие на плоту жены объяснялось двумя причинами. Первая: отдыхать собирались сугубо мужской компанией. Вторая: Алевтина все равно не полетела бы с мужем на Марс, предпочитая отдыхать в более комфортных условиях в окружении друзей, бездельников и трепачей, называющих себя «служителями муз» или «артистами свободного поиска».
Аля действительно когда-то закончила театральный институт, некоторое время работала в Магаданском театре оперетты, потом переехала в Петербург, вышла замуж за Кузьму и устроилась в знаменитый Мариинский театр, которому исполнилось уже почти полтысячелетия. Однако в Мариинке она не прижилась, имея довольно склочный характер (Кузьма поначалу считал эту ее черту склонностью к независимости), и кочевала из театра в театр по всей Земле, нигде не задерживаясь подолгу. Признаваться же в малом калибре таланта ей не хотелось, женщиной она была красивой и все неудачи привычно сваливала на мужа. В результате чего, прожив с ней пять лет, Кузьма понял, что их брак был ошибкой. Уйти от Алевтины следовало еще четыре года назад, когда у нее завелись друзья, бесцеремонно вмешивающиеся в семейную жизнь Ромашина.
Над головой раздался писк.
Кузьма лениво открыл глаз, увидел радужную кружевницу — бабочку Марса размером с две ладони, и снова зажмурился, подставив лицо лучам солнца.
Солнце с поверхности Марса виднелось размером с человеческий зрачок и почти не грело, но благодаря искусственно созданному парниковому эффекту практически на всей экваториальной полосе планеты от шестидесятого градуса южной широты до шестидесятого градуса северной было тепло. Летом в иных местах температура поднималась до плюс тридцати пяти по Цельсию, зимой на равнинах не опускалась ниже восемнадцати, и лишь на плато и выше — на горных складках царил тридцатиградусный мороз. По сути, после появления атмосферы, таяния подкорковых льдов полярной шапки и создания лугов и лесов Марс превратился в одну из самых комфортных зон отдыха в Солнечной системе с немного меньшей, чем на Земле, силой тяжести
[26]
, что, естественно, доставляло удовольствие всем отдыхающим и проживающим здесь и способствовало хорошему настроению. В том числе — Кузьме Ромашину, избравшему романтическое путешествие на плоту по рифтовой долине длиной около трехсот километров.
Конечно, внезапное отбытие друзей на Землю на некоторое время повергло его в уныние, однако все же он решил достичь намеченной цели: они намеревались пересечь Валлес Маринерис по диагонали, провести несколько дней в заповеднике Эола с его причудливым ландшафтом и лишь потом стартовать домой на Землю. Покинуть же Марс труда не составляло: Кузьма, как и любой другой специалист с высоким социальным статусом, имел тайф и мог в любой момент «внедрить» себя в систему метро, соединявшую все планеты и спутники, а также искусственные сооружения человеческой цивилизации, почти полностью обжившей околосолнечное пространство. Тайфом называли разработанный еще дедом Филиппом ТФ-эмиттер, позволявший обходиться без громоздких передающих и приемных антенн, и Кузьма пошел по его стопам, закончив семь лет назад Московскую физическую академию и став теоретиком тайфага. Теперь он был уже доктором наук, ведущим специалистом Института ТФ-проблем и метил в академики, значительно продвинув науку вперед. Мешала ему в этом лишь авантюрная жилка, присущая всему роду Ромашиных, заставляющая иногда резко менять направление деятельности, жизненные концепции, философские установки (но — не принципы!) и при этом попадать в опасные ситуации.
Таков был дед Кузьмы Филипп, которому пошел девяносто пятый год, но который все еще работал директором Управления аварийно-спасательной службы (УАСС). Лет семьдесят назад он, конструктор тайфаговой аппаратуры, вдруг ушел из Института ТФ-связи в службу безопасности УАСС и с тех пор сам стал частью этой системы, отвечающей за безопасность человечества.
Таков был отец Кузьмы Игнат Ромашин, безопасник, пограничник, косморазведчик, рисковавший жизнью сотни раз и едва выживший после столкновения с Артефактом, которому дали название Спящий Джинн или Демон. Случилось это около сорока лет назад, когда Кузьмы и в проекте не существовало, но историю он знал досконально, тем более, что сохранились записи контакта спецслужб с Артефактом — забытым на Земле миллионы лет назад «роботом, выполняющим желания». Многие тогда хотели включить этого «робота», добиваясь своих личных целей, пока не произошла экологическая катастрофа и люди не поняли, что если Спящий Джинн и исполняет желания, то только не человеческие.
Слава богу, за ним прилетели создатели, вспомнившие о ценном объекте, так и не пожелавшие вступить в контакт с людьми, забрали своего «робота», и все закончилось более или менее благополучно. А главную роль в этом деле сыграл отец Кузьмы, протаранивший Демона и заставивший его очнуться от миллионнолетнего сна, оценить ситуацию и убраться с Земли.
Два года после этого Игнат Ромашин пролежал в коме, но все-таки выжил и снова влился в ряды безопасников. В свои шестьдесят шесть лет он все еще занимался боевыми искусствами и работал комиссаром погранслужбы УАСС. Однако приучить к единоборствам сына ему не удалось. Ромашин-младший не полюбил этот вид самореализации, хотя спортом занимался — довольно неплохо играл в гимнасион
[27]
. Отец и мать Кузьмы жили под Волоколамском, на берегу небольшого живописного озерца, и Кузьма, давно имевший свое жилище в Московском мегаполисе (Строгинская жилая гроздь, сто десятый уровень, парковое кольцо, зона тысяча первая), любил гостить у них в свободное от работы время. Правда, удавалось это нечасто, ритм работы комиссара погранслужбы не позволял отцу отвлекаться от дел надолго.
Снова раздался прерывистый настойчивый писк.
