– Маловато.
– Может, неполный состав или пошли куда-то, – предположил Чибисов.
– Вы дверь прикройте там, – сказал Воскобойников. Направление тут в самом деле второстепенное, может, и в самом деле состав был неполный. Но мало ли...
Задраив вход, они сложили мертвых финнов к стене – не стоило выволакивать их наружу, даже того, что Воскобойников убил у входа, затащили внутрь. И тут обнаружился еще один обитатель дота. Он вышел на свет божий сам, подняв руки. Мужичок лет сорока, с заметным брюшком, с трясущимися от страха отвислыми щеками, седоватый...
– Не стреляйте, господа русские, – взмолился он. На чистом русском языке, практически без акцента.
– Опа! – сказал политрук. – Это еще кто?
– Опа... Куриная жопа! Саданул бы он сейчас нам в спину из автомата, было бы тебе «кто».
Воскобойников злобно сплюнул – в самом деле, то, что финн так перепугался, было счастливой случайностью, мог бы и погеройствовать. И полегли бы все, как куропатки, а финну медаль бы дали.
– Я лежал наверху, на нарах, – сказал финн опять же по-русски, прищелкивая от ужаса зубами, приседая. – Не убивайте меня, пожалуйста!
– Откуда русский знаешь? – спросил Воскобойников беззлобно.
– В Финляндии много кто знает русский. Я долго жил в Санкт... в Ленинграде, еще маленький. В Петрозаводске потом жил.
– Садись, маленький. Это всё? Больше никого нет? – Воскобойников указал на мертвецов у стены.
Финн покосился туда, передернулся.
– Нет, господин офицер. Двое ушли в деревню.
– А ты кто? Как звать?
– Юкки Керьялайнен, господин офицер. Я резервист, господин офицер. Меня совсем недавно призвали, я на хуторе жил, у меня свой хутор... маленький совсем. Я не помещик, не имел работников! Всё сам, всё сам!
– Местный?
– Нет, господин офицер, из-под Ювяскюля.
– Говоришь, батраков держишь?
– Батраков? О, я понял, господин офицер! Я не капиталист, я работал сам – жена, дети, брат... Никаких работников, нет батраков! Я не хочу воевать.
– А что же ты тут делал?
– Топил печку, – с невесть откуда появившимся достоинством сказал Керьялайнен. – Готовил кушать. Рубил дрова для печки, носил воду...
– А кто старший?
– Вот, вянрикки Мякеля.
Керьялайнен показал пальцем на молодого, которого убил Каримов, когда тот тянулся к винтовке. Только сейчас Воскобойников заметил на ремне убитого кобуру, потянулся, расстегнул ремень, снял его с трупа и положил на низенький дощатый стол.
– Не надо меня убивать, – сказал Керьялайнен. Он вроде бы уже не боялся, видать, сообразил, что, если бы русским надобно было его убить, давно бы убили.
– Руки ему свяжите, пусть посидит пока, поговорим, после решим, что с ним делать, – сказал красноармейцам Воскобойников.
Те поискали, чем связать, потом разодрали простыню, управились. Керьялайнен сел прямо на бетонный пол у печурки.
Каримов и еще один красноармеец, Потапчук, не дожидаясь распоряжений, принялись собирать на стол, благо ящики с консервами стояли здесь же. Жесть резали ножами, грубо. В теплом доте запахло жирным мясом.
– Куда ушли остальные? – спросил Воскобойников.
Финн торопливо ответил:
– В деревню. Километров десять.
– Зачем? За самогоном?
– Да, господин офицер. Так сказали, хотя самогон у нас есть, вот стоит, в бачке.
– Где вблизи расположены другие подразделения?
– Я не знаю, господин офицер. Откуда же мне знать?
– В самом деле... – пробормотал Воскобойников.
Он сбросил на пол полушубок, в доте было жарко.
– А не врешь?
– Не вру, господин офицер. Для чего мне врать?
– Надолго мы тут, товарищ полковой комиссар? – спросил политрук, перебиравший винтовки в стойке.
– Переночуем, поспим в тепле, там видно будет. Только эти двое с самогонкой... Надо с ними разобраться поаккуратней. Слушай, Керьялайнен!
– Что, господин офицер?
– У нас господ нет, отвыкай понемногу! Выкинем вашего Каяндера, будет вместо него товарищ Куусинен. Скоро должны вернуться эти двое?
– Они на лыжах, господин офицер, очень скоро.
– Одевайся. Развяжите его, винтовку дайте, только без патронов. Да не бойся, ничего с тобой не сделается. Только помни: вход открыт, а я с автоматом, чуть что – стреляю. Так что не шути, Керьялайнен.
– Что мне надо делать, господин офицер?
– Да ничего. Стой себе снаружи, по сторонам смотри. Когда появятся ваши гонцы, не волнуйся, спросят что – отвечай, но с умом. Дальше уже наше дело.
– Вы их будете убивать, господин офицер?
– А что, не стоит? Ненужно? Хорошие люди?
– Один – капрал Вуоринен – очень плохой человек. Другой, Теппо Риихиланти, хороший человек, добрый, раньше в Мюллюмяки учителем был, господин офицер.
– Ничего не поделаешь. Попробуем живыми взять, особенно капрала, но если что – война, брат Керьялайнен... Не обессудь.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К БУДУЩЕМУ-3
– А тут можно машину оставлять? – поинтересовалась Юлька, хлопая дверцей.
Я осмотрелся. Обычная площадка с утоптанной землей, огороженная деревянными столбиками. После долгой проселочной дороги, окруженной со всех сторон деревьями, поляна выглядела странно. Словно посреди леса кто-то огромный вырезал аккуратный квадрат. Причем цель этого деяния была совершенно не ясна. Дорога, петлявшая между вековых сосен, то выскакивающая к лесным озерам, то снова углубляющаяся в чащу, вдруг обрывалась на этом квадрате. Слабым оправданием блестела через ветки вода круглого озерка, расположившегося неподалеку. Но вряд ли кто-то решится гнать в эти края автомобиль ради удовольствия искупаться. Конечно, такие дикие места становятся всё большей редкостью. Многочисленные туристы ухитряются загадить всё и вся, и найти место, где есть возможность, не боясь судебного иска о нарушении нравственности, искупаться голышом, всё труднее. Может быть, эта поляна поддерживалась какими-то местными хуторянами, которые, в традиционной финской манере, хотели иметь место для культурного отдыха. Однако что-то мне подсказывало, что тут не купаются.
– Можно. – Я махнул рукой.
– Откуда ты знаешь?
– Есть у меня знакомые черные следопыты.
– И что?
– А то, что про это место они говорили. Тем более что дальше на машине не проехать. Пешком пойдем. – Я вытаскивал из багажника объемный рюкзак.
– Это так необходимо? – Юлька вытерла мокрый лоб. – Искупаемся, может быть?
