– Привет, – поздоровался Лучезарный. – Где Стек?
Мы с сестрой показали на пол. Он крепко сжал губы и подошел ближе, глядя на тело.
– Мертва?
Мы молча кивнули. Лорд-Мудрец опустил голову и медленно выдохнул.
– Похоже, мне следует вас поблагодарить – если бы вы ее не убили, мне пришлось бы сделать это самому.
– Почему? – удивился я.
– Закон семьи: никто не может остаться безнаказанным, предав Лучезарного. – Он посмотрел на окровавленное лицо Стек. – Дурацкий закон. – Он глубоко вздохнул. – Но если бы я его не исполнил, с нею расправились бы мои братья и сестры. Это Стек убила детей в других залах?
– Да.
Он снова посмотрел на труп.
– Иногда невозможно сказать о ком-либо, кто он – Яго или Дездемона. – Он вздохнул. – Стек же всегда была и тем и другим.
Некоторое время мы молчали. Потом Рашид спросил:
– Почему она это сделала? Она вам не сказала?
Мы объяснили – как смогли. Потребовались усилия всех нас троих, чтобы сложить вместе все то, что рассказывала Стек о происходящем в Гнездовье. Но даже после этого у лорда остались вопросы, на которые у нас не нашлось ответов, – о технических подробностях. Стек ничего о них не сказала, то ли потому, что считала нас чересчур глупыми, то ли сама в них не разбиралась. Рашид явно мог продолжать разговор о хромосомах и прочем, пока мы все не свалились бы с ног от усталости, но его прервал звук приближающихся шагов.
Каппи, стоявшая дальше по коридору, чем остальные, немедленно повернулась в ту сторону, откуда послышался шум. В руке она все так же продолжала сжимать осколок стекла, который подняла, словно клинок, а затем снова опустила.
– Всего лишь птица-слуга, – сказала она.
Мгновение спустя я увидел ее сам – птицу-слугу, яркое оперение которой казалось в тени коридора почти серым. Она прошла мимо Каппи, даже не взглянув на нее, и хладнокровно перешагнула через тело Стек.
– Мы ей неинтересны, – заметила Каппи.
– Она на это не запрограммирована, – ответил Рашид.
Птица подошла прямо к ближайшему гробу, в котором лежал Ваггерт. Мы с сестрой напряглись, когда крышка гроба открылась и птица заботливо извлекла из него моего сына, поддерживая его голову и обнимая тельце ребенка красными пластиковыми руками. Я шагнул вперед, но Лучезарный удержал меня за плечо.
– Спокойно. Пусть делает свое дело.
Птица повернулась и ушла туда же, откуда пришла, бережно прижимая моего сына к груди и не обращая на нас никакого внимания, словно мы были частью каменной стены.
– Куда она его уносит? – спросила моя сестра.
– Обратно в ангар, – ответил Рашид. – Ведь в обычный День Предназначения дети просыпаются возле самолета в гнезде Господина Ворона, верно? И птицы-слуги должны их туда отнести.
Пока он говорил, из темноты вышли еще четыре птицы – ястреб, гусь, сойка и селезень. Движения их были неестественно плавными, каждый шаг выверен. Они бесшумно забрали еще четырех детей и унесли их из зала.
– Это хороший знак. – Лорд-Мудрец понизил голос, словно не желая побеспокоить проходивших мимо птиц. – Несмотря на все повреждения, машины явно поняли, что им следует делать: отправить детей-нейтов назад в Тобер-Коув, поскольку только они остались в живых. Рад, что программа Гнездовья оказалась достаточно умной, чтобы справиться с подобной ситуацией.
Моя сестра продолжала смотреть в темноту, глядя, как исчезают в коридоре птицы-слуги.
– Нужно пойти за ними, – пробормотала она.
Рашид поспешил успокоить нас:
– Роботы не причинят детям вреда.
– Но ведь дети скоро проснутся, верно? А когда они увидят, кем стали, кто-то должен быть с ними, чтобы их успокоить. Чтобы сказать им, что все в порядке.
– Новая жрица, – сказала Каппи. – Ты.
Моя сестра встретилась с Каппи взглядом. Несколько мгновений обе молчали, затем я-женщина сказала:
– Я готова стать жрицей, если ты не хочешь этого сама. Но решать только тебе.
Каппи покачала головой.
– Жрица-нейт? У поселка и без того хлопот хватит. Они примут своих детей, поскольку другого выхода просто не будет, но если им придется выбирать между нейт и настоящей женщиной, я знаю, кто им больше будет по душе и кто их по-настоящему утешит. Разве это не одна из задач жрицы – утешать людей?
– Ладно, – сказала моя сестра. – Но лучше поступим так, как мы говорили прошлой ночью. Даже если я стану официальной жрицей, мы будем принимать все решения вместе, и…
– Нет, – прервала ее Каппи. – Я не вернусь в поселок. По крайней мере, не сейчас.
– Что? – удивился я. – Ты не вернешься домой?
– Кто-то должен остаться здесь – убедиться, что Гнездовье в самом деле сумеет починить само себя.
– Этим займусь я, – сразу же ответил лорд. – Я и так многим вам обязан, учитывая, что это я привел сюда Стек. К тому же здесь я смогу узнать много нового. Я хочу понять, как происходит процесс клонирования… каким именно образом передаются мысли…
– Может быть, тебе на это время пригодится вторая пара рук? – спросила Каппи.
– Возможно, – кивнул он. – Так уж получилось, что имеется вакантное место бозеля, к тому же уже был прецедент, когда эту должность занимала нейт.
Каппи холодно посмотрела на него.
– Если ты думаешь, что сможешь обращаться со мной, как со Стек…
– Нет! – резко возразил Рашид, впервые потеряв самообладание с тех пор, как обнаружил Стек мертвой; впервые он говорил как человек, а не как Лучезарный. – У моих ног лежит труп – ее труп! Ты что, думаешь, во мне уже настолько не осталось ничего человеческого, что я мог бы… – Голос его оборвался. – Нет, – хрипло проговорил он. – Мне действительно нужен просто помощник, Каппи; «вторая пара рук», как ты это назвала. Потребуется немало времени, чтобы… впрочем, неважно. Ты поможешь мне здесь, в Гнездовье, а после этого я помогу тебе вернуться обратно в Тобер-Коув. Если ты, конечно, этого хочешь.
Несколько мгновений Каппи все так же смотрела на него, затем кивнула.
– Договорились. – Она повернулась к моей сестре. – Ты сможешь какое-то время позаботиться о Поне?
– Конечно.
– Я вернусь, когда буду готова, – поспешно добавила Каппи. – Обещаю. Просто… Я знала, кто я, когда была мужчиной или женщиной. Теперь же я ни то и ни другое… – Она пожала плечами.
– То есть, попросту говоря, ты пытаешься найти себя, – сказал я. – Но почему этого нельзя делать в Тобер-Коуве? Ты нам нужна.
– Зачем? Что, будете из-за меня драться – два Фуллина?
