— Есть немного, сэр. С детства мой кумир — великий
адмирал Рокер Буги.
— Вон что! — Мамис загадочно улыбнулся. В голубых
глазах его мелькнул огонек. — В Оук-порте его не очень-то любят…
— Правда? — наивно удивился Геннадий.
Зазвонил телефон. Мамис снял трубку:
— Да. Все сошлось. По-моему, наивный дурачок. Есть,
Фук, не волнуйся. Пока. — Он повесил трубку и хлопнул Геннадия по плечу: —
А ты, оказывается, ловкий паренек, Джинни-бой! Уже успел познакомиться с
Доллис! Мадам Накамура-Бранчевска разносит из-за тебя наше начальство. Требует,
чтобы тебя немедленно доставили на ее виллу. Поехали.
В шесть часов вечера свежий, отдохнувший элегантный юный
денди Джин Стрейтфонд явился в сопровождении слуги к ужину на открытую веранду
виллы Накамура-Бранчевской.
Веранда висела прямо над морем на стометровой высоте. В
центре ее был сервирован стол на четыре персоны. Вокруг стола хлопотали три
подтянутых официанта в белых куртках с золотыми пуговицами. Подсобный стол в
углу веранды сверкал хрусталем, серебром, кубиками льда. На роскошном ложе из
свежайшей зелени распластался гигантский омар.
Официанты молча вытянулись перед Геннадием, а Геннадий
вздрогнул, вновь увидев перед собой Наташу Вертопрахову. Ну до чего же была на
нее похожа Доллис Накамура-Бранчевска!
Девочка, сменившая свой любимый наряд — белые шорты и
гавайскую рубашку — на строгое платье, подбежала к нему.
— Привет, Джин! Проклятые кроты, из-за них лопнула наша
гениальная идея с каноэ! Чего они хотели от тебя?
— Послушай, Доллис, — Тихо сказал Геннадий, —
ты никому не говорила, что я понимаю по-эмпирейски?
— Нет, а что?
— Прошу тебя никому об этом не говорить… Глаза Доллис
сузились, она зашептала:
— Какая-то тайна, Джин, да? Расскажи мне, не бойся…
— Я все тебе расскажу позднее, — сказал
Геннадий, — Сейчас важно хранить молчание.
— Договорились, Джин!
К веранде приближалась мадам Накамура-Бранчевска под руку с
высоким мужчиной, в котором Геннадий узнал свирепого сенатора Бастардо
Мизераблес ди Порк-и-Гусано.
Теперь он был сама благовоспитанность и любезность, а от
красоты Накамура-Бранчевской у Геннадия просто захватило дух.
— Терпеть не могу этого типа, — сказала Доллис,
хмуро глядя на приближающегося председателя Совета Копальщиков острова
Карбункл, кавалера Ордена Счастливой Лопаты и полковника. — Худший из всех
кротов. Ишь ты, повадился к нам…
Мадам одарила мальчика ослепительной улыбкой и протянула
руку. Мгновение поколебавшись, Геннадий поцеловал изящную конечность.
— Мы очень рады видеть вас гостем, Джин, — сказала
мадам. — Покойный ваш дед и его фирма зубных протезов известны всему
деловому миру. Доллис говорила, что вы прелестно играете в теннис. Надеюсь, вы
простили этих неотесанных местных служак. Поверьте, им досталось на орехи от
полковника и от меня. Прошу к столу.
Ужин прошел в остроумной светской беседе, легко и приятно,
если не считать страшного хруста, с которым полковник разгрызал клешни омара,
да злых шуточек Доллис. Мадам Накамура-Бранчевска была очень предупредительна к
своему гостю из великого Лондона.
— Ах, Лондон, Лондон!.. — проговорила она, когда
они с Геннадием отошли к барьеру веранды. — Помните, как сказал поэт… «Все
города похожи, как два пенса» но не похож на них, как шиллинг, Лондон…»
За столом Мизераблес, сильно чавкая, добирал все, что
осталось, пил огромное количество вина, рявкал в ответ на колкости Доллис, а
Геннадий с хозяйкой дома стояли над морем-она пила коктейль, «Дайкири», он —
ананасный сок.
— Вы погостите у нас, Джин?
— Боюсь, мадам, что мне нужно возвращаться домой.
Бабушка сегодня так плакала в телефон…
— Печально, — вздохнула хозяйка. — Мне
кажется, что наши отношения могли бы перерасти в настоящую дружбу… Она смотрела
на него с мягкой доброй улыбкой. «Какая приятная женщина, — подумал
мальчик. — Приятнейшая женщина, несмотря на то что капиталистка. Смотрит
на меня, как мама Элла».
— Мадам, — сказал он взволнованно, — вы
спасли меня сегодня от смерти.
— О Джин, не надо преувеличивать, — улыбнулась
она.
— Я не преувеличиваю, мадам. Мне кажется, что я был в
руках какой-то страшной банды. Когда толстяк узнал, что я с «Ван-Дейка», он
приказал меня застрелить. Я уверен, что только ваше вмешательство спасло меня.
Мне кажется, что те люди связаны с пиратами, напавшими на «Ван-Дейк».
— Пираты! — усмехнулась дама. — В вашем
возрасте, Джин, еще можно верить в пиратов…
— Но «Ван-Дейк» потоплен, мадам!
— Да это возмутительный бандитизм! — воскликнула
дама. — Уверена, что великие державы не оставят этого без внимания! —
Она прикоснулась к плечу Геннадия: — Что касается местных солдафонов, то
уверена, вы ошиблись. У вас очень напряжены нервы, мой мальчик. Хорошо бы вам
отдохнуть у нас несколько дней. Самолет моей фирмы скоро летит в Зурбаган,
откуда вы сможете отправиться прямо в Лондон. В Европе снова входят в моду
перья райских птиц, и мы получили заказ.
— Еще раз большое спасибо, мадам, но мне нужно утром
быть в Оук-порте. На русском судне мои вещи и… бабушка волнуется, мадам.
— Хорошо, завтра поедем вместе на моей яхте. Возьмем
Доллис с собой, она покажет вам город. Наш дом в Оук-порте, мы эмпирейцы, Джин.
Здесь мы только спасаемся от жары…
Она что-то еще говорила, а Геннадий лихорадочно прикидывал,
стоит ли рассказывать ей о подслушанном в сенате разговоре. Она эмпирейка,
сенатор, ей, наверное, не безразлична судьба ее народа.
Он глянул вниз и остолбенел от ужаса. По проливу, оставляя
за собой светлый след, двигался «Алеша Попович». Они уходят из Оук-порта! Куда?
Почему? Они уходят без него! Он остался совсем один!
«Алеша Попович» проходил прямо под ними. Палубы были пусты.
Медленно вращалась антенна локатора. Геннадию показалось, что он видит в стене
ходовой рубки каменное лицо своего друга капитана Рикошетникова. Как он мог
бросить его?
За его спиной гулко захохотал Бастардо Мизераблес.
— Гляди! — заорал он. — Сматываются
коммунисты. Наша взяла!
Мадам обожгла его резким и неожиданным, как удар хлыста,
взглядом.
