Командир прошел в салон второго класса. Больше сотни людей
самых разных наций томились в креслах. Все уже устали от столь долгого полета.
Спортсмены, туристы, монашки, бизнесмены средней руки, компания хиппи… Вот,
пожалуй, один подозрительный тип — узкоглазый, с тяжелой нордической челюстью…
Что-то почти неуловимое в облике сближает его с теми холоднокровными гадами, с
которыми жизнь не раз сталкивала Б. Ф. Аллигейтера. Но рядом с ним сидит
какой-то славный мальчишка, лобастый, ясноглазый крепыш, и они мирно беседуют.
Вряд ли этот паренек из мафии…
Командир прошел через весь салон и остановился в багажном
отделении. Туда же скользнул старший стюард Карриган, похожий на
дрессированного павиана.
— Кажется, все в порядке, чиф? — сказал он, широко
улыбаясь.
Командир заглянул в рыжие глаза своего старшего стюарда. Вот
самая темная личность на борту. Кто он: агент Интерпола, гангстер, человек ЦРУ,
контрабандист? Черт бы побрал этот шпионский, шпионский, шпионский, тайный,
порочный, блудливый мир! То ли дело простой голубой цвет стратосферы.
— Все в порядке, Карриган, — буркнул командир.
Между тем лобастый, ясноглазый крепыш (читатель, конечно, уже догадался, кто
это!) обратился к своему спутнику:
— Я, пожалуй, сосну часок перед прилетом, мистер Чанг.
— Не возражаю, Джин, — ответил спутник и вдруг
подмигнул обоими глазами, передернул неподвижную маску своего лица. — А
сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабки, Джинни-бой?
Эта странная судорожная ухмылка и шутка, которую Джерри Чанг
повторил по меньшей мере раз пятьдесят за многочасовой полет, вконец опротивели
Геннадию. Однако он вежливо в пятидесятый раз ответил:
— Я не посвящен в финансовые дела своей бабушки, мистер
Чанг.
Он закрыл глаза и вновь, в который раз, перед ним
закружились события последних дней, лунные пятна и солнечный блеск Больших
Эмпиреев…
…В середине пролива Рикко Силла выключил мотор своей лодки и
сел за весла. Уже занимался рассвет. Геннадий волновался, но лучший легопер
мира подмигивал ему ободряюще, а вид его мускулов я сахарно-белых зубов вселял
уверенность.
Лодка уткнулась в гальку. Геннадий пожал руку гиганта,
спрыгнул на берег острова Карбункл. Короткими перебежками пересекал он
освещенные луной куски пляжа, прятался за валунами. Нависшая над морем
базальтовая стена Карбун-кла была уже близко, когда Геннадий вдруг услышал
голос.
— Стой!
Перед ним в маленькой нише сидела, поджав под себя ноги в
белых джинсах, Наташа Вертопрахова, то бишь Доллис Накамура-Бранчковска.
— Где ты был? — спросила она сурово.
— Там, — растерянно махнул рукой Геннадий, —
в море…
— Ты был в Оук-порте, Джин, — сказала Доллис.
— Нет, нет, что ты! — забормотал Геннадий. —
Просто мне не спалось, я спустился к морю… здесь какой-то рыбак покатал меня…
— Джин, — голос девочки зазвенел от
напряжения, — что ты скрываешь? Расскажи мне все! Я буду твоим другом!..
Геннадий посмотрел девочке прямо в глаза. В них дрожала
неясная тревога. Она ничего не знает о подлинной сути своей матери. Было бы слишком
жестоко сказать ей сразу обо всем.
— Доллис, ты веришь мне? — спросил он и взял ее за
руку. — Ты знаешь, что я не замышляю ничего дурного?
— Да, — сказала она, уже готовая к принятию тайны.
— Тогда не спрашивай меня ни о чем. Тебе будет тяжело
узнать правду. Скоро ты все узнаешь, но я не хочу первым причинять тебе боль,
Наташа…
— Как ты меня назвал? — округлила глаза девочка.
— Итак, сэр, повторяю, — звенящим от восхищения
голосом сказал старший стюард Карриган мистеру Джерри Чангу, представителю фирмы
«Райские перья и благовония». — Повторяю, сэр. Спаржа, русская икра, салат
ля паризьен, черепаховый суп, стейк по-техасски, фрукты. Замечательный вкус,
сэр! Виски «Кинг Джордж IV»? Гениально! Целую бутылку? Сверхгениально, сэр!
Поздравляю!
Вихляя задом, старший стюард удалился.
— Такой обильный заказ, мистер Чанг, — сказал
Генна-дий. — До Лондона ведь всего один час…
— Не отказываться же от бесплатной закуски, —
ухмыльнулся Чанг. — А выпивка в воздухе в два раза дешевле, чем на земле.
Скажи-ка, Джинни-бой, сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабушки?
— Я не посвящен в финансовые дела моей бабушки, мистер
Чанг, — сквозь зубы проговорил Геннадий и снова закрыл глаза.
…Голос Рикошетникова в наушнике звучал ясно, как если бы он
находился в соседней комнате.
— Все хорошо, что хорошо кончается, Гена. На борту
расскажете обо всем подробно. Нуфнути Куче на катере доставит вас сюда. Мы в
пятидесяти милях, координаты известны. Почему вы молчите?
Набравшись мужества, Геннадий проговорил:
— Товарищ капитан, разрешите мне… остаться у
Накамура-Бранчевской. Это очень важно, товарищ капитан…
— Что за глупости! — вдруг закричал Рикошетников.
Это был первый случай, когда невозмутимый капитан повысил голос, — Что за
бредни у вас в голове? Я отвечаю за каждого члена экипажа, а за вас, Геннадий,
вдвойне. Вернее, втройне! Не забывайте, что вы еще только мальчик! Выполняйте
приказание?
У Геннадия закружилась голова. Это испытание оказалось для
него потруднее, чем бегство из башни и допрос в подземелье Карбункла. Возражать
своему старшему другу и капитану?! Оспаривать его приказ?! Он посмотрел на
столпившихся вокруг рации мускулистых людей, лица которых, возможно впервые за
их жизнь, были скованы напряжением.
— Николай Ефимович, — он с трудом проглотил комок
в горле, — Большим Эмпиреям и всему народу угрожает беда. Никто, кроме
меня, не сможет проникнуть в центр страшного заговора. Я уверен, что вы на моем
месте остались бы здесь, а я бы на вашем месте не возражал. Николай Ефимович,
пионер не может поступить иначе… поймите меня…
Геннадий замолчал. В наушнике слышался только треск
атмосферных разрядов. Капитан тоже молчал. Геннадий приободрился.
— Николай Ефимович, ведь я теперь не один, я связался с
патриотами. Кроме того, каждую ночь вам будет сообщать обо мне некто по имени
Чаби Чаккерс. Это вполне надежный… — Геннадий запнулся было, — вполне
надежный человек. Мне ничего не угрожает. На Карбункле уверены, что я просто
английский мальчишка с романтическими бреднями в голове…
— Ждите у рации. Мы посоветуемся, — сухо сказал
капитан.
