— Нужно снять маску, сэр, — улыбнулся
Мамис. — Рассказать народу о военном характере вашей экспедиции, о планах
захвата этих живописных островов. Ведь ваше судно напичкано оружием, буквально
нафаршировано им, сэр.
Рев возмущения вырвался из десятков глоток. Рикошетников
встал.
— Никто из нас никогда не пойдет на это. Ваша
провокация обречена на провал.
— В таком случае вас всех придется уничтожить, —
печально улыбнулся Мамис.
— Наше правительство этого так не оставит, —
спокойно сказал Рикошетников. — Шутите с огнем, мистер.
— Ваше правительство далеко, а наши автоматы
близко. — Мамис посмотрел на часы. — Десять минут на размышление,
господа. После этого откроем огонь.
Прошло пять минут. Мамису стало не по себе под взглядами
этих словно высеченных из камня лиц.
— Начнем с вас, капитан, — пробормотал он.
— Благодарю за честь, — усмехнулся Рикошетников.
«Крепкие ребятишки, — нервно подумал Мамис. — Неужели придется
стрелять? С советскими действительно шутки плохи».
— Отдаю должное вашему мужеству, господа, но я тоже
выполняю свой долг.
— Грязный долг, — пробасил Шлиер-Довейко. Прошло
десять минут, когда вдруг поднялся плотник Володя Телескопов.
— Ну, ребята, раз уж никто из вас не хочет рассказать
правду, тогда уж мне придется, — сказал он, почесывая в затылке.
— Английским владеете? — радостно крикнул Мамис.
— А как же, — ухмыльнулся Телескопов. —
Сёртенли.
— Идите за мной!
Итак, «Алеша Попович» под взглядами тысяч глаз стал к стенке.
Еще не были заведены швартовы и спущен трап, когда на палубе появился Кингсли
Брейнвен Мамис и Володя Телескопов. Мамис взял в руку микрофон и сказал:
— С праздником, дорогие друзья эмпирейцы!.
В толпе возник ропот.
— Кто этот иностранец? Что это за господин неприятной
наружности? Что ему нужно на корабле дружественной страны?
Как бы ни были наивны эмпирейцы, но они сразу почувствовали
недоброе.
Мамис улыбнулся:
— Господа, я представитель страны, которая ценит юмор,
но не любит шутить. Наша довольно-таки мощная держава обожает малые страны. В
доказательство этого я приношу на алтарь нашей дружбы этого жирного
тельца, — он обвел руками судно, — этот советский военный корабль.
Да-да, господа, русские водили вас за нос. Они только делали вид, что исследуют
океан, а на самом деле готовили захват Оук-пор-та. Но смелые люди помешали этим
проискам!
— Ложь! — крикнули в толпе. — Русские —
хорошие ребята!
— Согласен, — сказал Мамис, — это хорошие
ребята, они очень хорошо стреляют из автоматов и взрывают дома. Вы сможете сами
убедиться в том, что «Алеша Попович» буквально нафарширован оружием. Но прежде
перед вами выступит псевдо-плотник, а в действительности майор советской
разведки Владимир Телескопов. Он расскажет вам всю правду. Пожалуйста, Владимир
Екатеринович.
Мамис передал микрофон Телескопову. Володя малость
засмущался, но потом, откашлявшись, заговорил на прекрасном эмпирейском языке.
— Значит, с праздником! Я тут у вас, товарищи, не
первый раз гуляю. Еще в шестьдесят четвертом проездом из Халигалии за рубанком
заезжал. Может, кто помнит?
— Еще бы не помнить! — закричали два эмпирейца,
слесарь Фирциг и библиотекарь Градус. — Еще бы не помнить Володечку!
Смутно припоминаем.
— Это очень даже приятно, что не забыли, — сказал
Володя. — Ну, а что касается правды, так этот вот утконосый
господинчик, — он показал через плечо большим пальцем на Мамиса, — со
своим хулиганьем совершили против нашего корабля науки чистейшую международную
провокацию Никто их не приглашал на наше судно, а тем более с огнестрельным
оружием. В таких условиях исследовать океанские глубины довольно-таки трудно, а
ведь каждый знает, что океан — это будущее человечества! И насчет майорского
звания брехня, потому что я ефрейтор запаса, действительную протрубил на складе
«бэ-у», то есть подержанного обмундирования. Прошу представителей органов
милиции подняться на борт и составить акт. Спасибо за внимание.
Взбешенный Мамис, не помня себя, выхватил из кармана
пистолет и направил на Володю. Володя вытер нос рукавом и, набычившись, пошел
на Мамиса.
— Стрелять хочешь, позорник? А ну попробуй стрельни!
Толпа на мгновение оцепенела. Вдруг в воздухе что-то
пронеслось, и все увидели на голове Мамиса огромного кота с развевающимся
хвостом.
Пуша Шуткин, а это был он, могучими лапами растерзал
прическу авантюриста, свалил его на палубу и взволнованно пропел:
Маэстро Шуткин никогда
Не трогал человека,
Но сей мерзавец, господа,
Духовная калека!
Подонок белобрысый
Достоин быть лишь крысой!
Толпа взревела и бросилась по трапу на борт «Алеши
Поповича». Ничего не понимающие наемники тут же были разоружены советскими
моряками и разгневанными эмпи-рейцами. Некоторые наемники прыгали за борт на
радость Чаби Чаккерсу. Мамис рыдал в железных объятиях Шлиер-Довейко
На набережной творилось что-то невообразимое. Геннадий ликовал.
Мадам Накамура-Бранчевска, покусав некоторое время свои прекрасные пунцовые
губы, отбросила перламутровый веер и подошла к микрофону.
— Друзья, — сказала она своим глубоким голосом, и
толпа сразу затихла, потому что привыкла прислушиваться к словам обаятельной
дамы. — Друзья, давайте не будем нарушать нашего дивного, священного
праздника. Наш народ издавна любил и понимал музыку. Клавесины баронессы де
Клиссон, находящиеся в моем доме, лучше всех слов говорят об этом. Итак,
забудем все грубое, жуткое, некрасивое и предоставим слово скрипкам,
фортепьяно, арфам, валторнам… Маэстро фон Нофирогерг, вуаля!
В тишине, наступившей после этих слов, четко простучали шаги
удивительного дирижера. Он встал перед пультом, резко взмахнул своей палицей и
рявкнул:
— Открыть футляры!
Наемники бросились к футлярам и стали извлекать оттуда на
свет божий скрипки, контрабасы, виолончели, валторны. Изумлению их не было
предела, и оно еще усилилось, когда они увидели, что из толпы на них смотрят их
любимые игрушки — автоматы, гранатометы и даже маленькая безотказная пушка.
