– Адмирал Рамос, – прервала меня Советница, – она твоя любовница?
Я вздрогнул. Видимо, Зилипулл разболтал о том, как он застал нас с Фестиной в лесу.
– Нет. Она не моя любовница.
– Ты собираешься сделать ее своей любовницей?
– Нет. Я не могу никого сделать своей любовницей – у людей так не принято. К тому же она адмирал.
– Тилу, – прошептала Советница. – Тилу, Тилу, Тилу, ты что, не знаешь, что можешь сделать кого угодно кем хочешь? – Она приподняла мой подбородок слабыми верхними лапками, глядя мне прямо в глаза. – Разве ты не знаешь, что ты можешь сделать своим сердце любого?
Будь она человеком, ее слова прозвучали бы как приглашение, может быть, даже как мольба. В течение многих лет другие женщины делали мне подобные предложения – поскольку им нравилась моя внешность, или им было просто скучно, или потому, что кто-то другой их обидел и они думали: «По крайней мере, Эдвард хотя бы не поступит жестоко». Они говорили мне это прямо в лицо – я был для них «симпатичным», «безопасным» и «воспитанным».
И много раз я соглашался. За двадцать лет, которые я провел на базе, там периодически появлялся новый персонал, и, даже зная, что они снова улетят через полгода, я порой пытался убедить себя, что полгода – это все же длительный срок, забывая о том чувстве одиночества, которое я испытывал, когда они улетали, о тех жутких мгновениях, когда они начинали охладевать ко мне, еще до отлета, о том, как они иногда относились ко мне, словно всего лишь к некоему лекарству, не дававшему им сойти с ума.
Да, все это касалось человеческих женщин – но не мандазаров. Самки никогда не флиртовали, даже с представителями своего собственного вида, не говоря уже о людях. Даже в брачный период самки ни в кого не влюблялись – они лишь повиновались инстинктам, никого не пытаясь соблазнить и просто демонстрируя свою доступность. Но, что бы ни старалась мне дать понять Советница, я воспринимал это исключительно по-человечески – как нечто вроде предложения, о котором ты мечтаешь после стольких лет одиночества.
– Советница… – Я обнял ее за плечи, чувствуя, как прогибается ее тонкий панцирь, хрупкий, словно яичная скорлупа, по сравнению с броней воина. Она положила лапки мне на плечи и поясницу, затем уткнулась носом мне в шею – возможно, это был еще один поцелуй, а возможно, ее нос оказался там просто случайно. – Я вовсе не такой особенный, как ты думаешь. Истина взяла меня в супруги из политических соображений, а не потому, что я был каким-то там героем. А то, как вы ко мне относитесь, – всего лишь из-за запаха яда, вот и все. Рано или поздно вы станете злиться на меня потому, что я не оправдаю ваших надежд.
Она слегка отодвинулась, посмотрев мне в глаза.
– Ты маленький безгрешный отец и значишь намного больше, чем мы надеялись, и намного больше, чем понимаешь сам. Мне очень жаль, что ты не можешь стать одним из моего вида хотя бы на эту ночь… чтобы ты перестал относиться ко мне как к детенышу, которому нельзя причинять вред. Меня воспитывали люди, Тилу; я не настолько наивна, как ты думаешь.
Она снова склонилась надо мной и поцеловала – легко и быстро, в щеку, – а затем мягко выскользнула из моих объятий. Я отпустил ее, ошеломленный тем, что она предлагала. Я не мог этого сделать, не мог – хотя она и была уже взрослой, она не могла знать… ее сбил с толку запах яда, вот в чем дело. И ее человеческое воспитание. После сказок вроде «Белоснежки» или «Золушки» Советница могла фантазировать о том, чтобы отдаться прекрасному принцу, но мандазары не могли по-настоящему чувствовать… не могли желать…
Или могли?
Она все еще была рядом, я мог ощущать ее легкий имбирный запах – и она ждала, когда я позову ее. Чтобы потянуться к ней, поцеловать ее. Но этого не стоило делать. Чего бы, по ее мнению, она ни хотела, это было противно ее природе. Я не мог воспользоваться своим преимуществом, сколь бы соблазнительным ни казалось просто отдаться, подчиниться, затеряться…
Советница, видимо, все поняла по моему лицу; она тихо вздохнула – еще одна манера, которую она переняла у вырастивших ее людей.
– Тилу, – прошептала она. – Я могу хотя бы сопровождать тебя? На Троян?
– Это опасно, – сказал я. – Там все еще идет война.
– Еще больше поводов для того, чтобы полететь с тобой. Вы, люди, будете выглядеть подозрительно, и вас могут принять за врагов. А я не буду привлекать особого внимания.
– Нет, будешь, – возразил я. – Ты слишком многого не умеешь. Не знаешь, как себя вести. А обычаи, которым тебя учили, не свойственны мандазарам. Ты будешь столь же выделяться, как и любой человек.
– Не буду, если ты меня научишь. Полет на Троян занимает десять дней, а я учусь быстро. Я буду учиться у тебя каждую свободную секунду.
– Но если я позволю тебе лететь со мной, – сказал я, – Зилипулл наверняка захочет тоже. И Хиб, Ниб и Пиб.
– Ну конечно, – ответила она, словно никто никогда в этом не сомневался. – Нам всем придется полететь вместе. – Она соблазнительно шевельнула вибриссами. – Ты ведь не хочешь, чтобы я была одна? – Вибриссы замерли. – Не хочешь?
В ее последнем «не хочешь» прозвучало такое томительное желание, словно она до сих пор надеялась, что я восприму ее всерьез. Но ведь я же не мог… не потому, что она была инопланетянкой, но потому, что она была столь молода и невинна…
И еще потому, что кроме нее были и другие женщины.
Если бы я сказал все это Советнице прямо, это смертельно бы ее обидело, так что я решил дать ей хотя бы одно, не имея возможности дать другое.
– Ладно, – сказал я. – Я поговорю с адмиралом Рамос насчет того, чтобы взять ваш улей с собой на Троян.
Тотчас же послышались радостные возгласы, и из соседней комнаты вывалились Зилипулл и трое рабочих.
– Троян! – завопил Зилипулл. – На Троян полетим, на Троян поглядим, на Троян полетим, на Троян поглядим!..
Возможно, он даже пел. И танцевал. У мандазаров это сложно определить.
– Я же тебе говорил, она сумеет убедить Тилу, – прошептал Хиб, гордо толкая Ниба в бок. – И ей даже не пришлось с ним спать.
– Разве ты не знаешь? – ответил Ниб. – Ей хотелось с ним спать.
– В конце концов, – добавил Пиб, – он король.
Глава 21
ОТБЫВАЕМ
Фестина вернулась на следующий день около полудня. К тому времени рабочие уже собрали вещи, Советница договорилась с соседними ульями, чтобы те присмотрели за овощными полями, а Зилипулл постоянно досаждал всем, путаясь под ногами. Из всех мандазаров он был наиболее взволнован, к тому же почти без перерыва рассказывал мне о том, что ему хотелось бы увидеть на Трояне, о местах, где ему хотелось бы побывать, о делах, которые ему хотелось бы сделать. В конце концов я не выдержал:
– Пойми, если нам повезет, наша нога даже не ступит на эту планету. Мы свяжемся по радио с пропавшими разведчиками, заберем их и улетим. Высаживаться мы будем только в том случае, если возникнут какие-то проблемы.
