– Переводчик. Сам-то я лингвист…
– Хальт! – гаркнул вождь, пиная толмача ногой. – Хальт!
Трэш и Самарин стояли, прижавшись друг к другу, окруженные толпой безумцев, чьи глаза были наполнены пустотой.
– Можно стать членом вашего племени? – неожиданно спросил Самарин.
– Хальт! – заорал вождь и его накладной нос затрясся, а крашеные губы скривились в жуткий оскал. Кто-то больно приложил Самарина между лопаток.
– Ир магат! – снова сказал клоун, подняв ладонь.
– Так повелел… – устало перевел старик.
– Аллайя! Субба! Нагрузка!
– Короче, – после небольшой паузы задумчиво произнес переводчик, – жить вы будете в Аллайе. Это их главный лагерь. На положении рабов. Субба, субба… Что за субба такая? А-а-а, – он махнул рукой, – в общем, смысл такой, а с суббой потом разберемся.
– А они нас не съедят? – снова озабоченно поинтересовался Трэш.
– Сказано же тебе: «Нагрузка».
– Понятно, – вздохнул Трэш.
– Идигора наст! Вперед!
– Да иду, иду, – проворчал переводчик и, смачно сплюнув, добавил, – придурок!
Вождь повернулся к своему войску и заорал:
– Ул их аранас, – он обвел рукой заросшую кустарником равнину, – аллайя рефлекс!
Воины ответили одобрительным гулом.
– Если чужаки придут, мы ответим, – снова возник старик-переводчик. – Придурки!
Белые Люди, подчиняясь гортанному крику вождя, подобрали несколько самокатов, брошенных трехглазыми. Затем носилки клоуна заколыхались и медленно развернулись. Белые люди молча двинулись в обратный путь. Самарин, Трэш и Харпер плелись за балдахином, окруженные плотным кольцом мерно шагающих людей. Сразу было понятно, что разговаривать с ними бесполезно. Переводчик куда-то исчез. Малейшие попытки пленников пообщаться жестоко пресекались с помощью дубинок и громких окриков «Хальт!».
Солнце уже садилось, когда процессия внезапно остановилась. Ни Трэш, ни его спутники не заметили никаких признаков жилья. Вокруг по-прежнему расстилались бесконечный кустарник и небольшие рощицы карликовых деревьев. Вождь спрыгнул с носилок и что-то крикнул. Тут же открылись сотни люков. Кустарник и трава росли прямо на них. Белые Люди стали спускаться вниз. Трэша, Самарина и Харпера подтолкнули к одному из таких люков. Трэш с ужасом увидел, как Самарин после увесистого пинка полетел в черный провал. Через мгновение за ним последовал Харпер. Трэш зажмурил глаза и шагнул вперед. Он приготовился к долгому, полному ужаса падению. Тем внезапнее оказалось приземление. Он больно ударился подбородком, и на мгновение его глаза ослепила вспышка, после чего наступила кромешная тьма.
25. ВСТРЕЧА НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
Самарин проснулся в тесном сыром помещении, которое слабо освещалось тусклым костром. Рядом постанывали Харпер и Трэш. У костра, поджав ноги, сидел старичок-переводчик и задумчиво жевал какой-то черный комок. Увидев открытые глаза Самарина, он кивнул ему, как старому знакомому, и приглашающе махнул рукой. Самарин сел. В его ладонь лег горячий обугленный клубень.
– Реднап, – пояснил старичок, – у них его целые плантации.
Самарин понюхал, но уловил только запах костра. Его желудок тотчас заурчал, и Самарин, судорожно вдыхая сырой воздух, чтобы остудить небо и язык, обжигаемые печеным реднапом, жадно принялся есть.
– Где мы? – спросил он, едва прожевав.
– Известно где, – в Аллайе, – переводчик вытер рукавом губы, – черт бы ее подрал.
– Я имею в виду, что это за планета?
Старичок поперхнулся, закашлялся и уставился на Самарина слезящимися глазами.
– Ты кто? – выдохнул он.
– Честно говоря, не знаю, но компетентные люди утверждают, что я – клон толланской ветви.
Старичок удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, что к Белым Людям попал, а не к Трехглазым. Там тебя тут же пустили бы в расход.
– Но почему?
– Известно почему, – они всех клонов в расход отправляют.
– А сами они кто?
– Известно кто – Трехглазые.
Из-под самаринского локтя показалось заспанное лицо Трэша. Оно потянулось к костру. Вспыхнул огонек сигары. Старичок чутко потянул носом.
– «Виллур»? – спросил он.
– Высший сорт, – подтвердил Трэш.
– А не самопал?
– А тебя курить никто не заставляет.
– Не-а, не самопал… – зажмурив глаза и продолжая трепетать ноздрями, опровергнул сам себя старичок.
– Оставлю, – снизошел Трэш.
– Арминус, – представился старичок, огибая желтой ладонью костерок.
– Сигизмунд Трэш.
– Самарин.
– Я с этими придурками уже лет десять, – сообщил Арминус, не отрывая глаз от сигары. – Пережил два налета Трехглазых. Они выкуривали их огнеметами. Сотни две пожгли. А вы в Карфагене недавно?
– Второй день, – вступил в разговор Харпер.
Арминус раздал всем по реднапу.
– Вкусно, – одобрил Трэш, который уже успел отдать сигару Арминусу. Тот задумчиво мял ее в руках.
– Тебя тоже подставили?
– Нет, я – клон. Самый настоящий клон. Переспал с женой хозяина. Придурок!
– Кто?
– Известно кто – хозяин. Ленивая сволочь. Я за него в университет шесть лет отходил. Потом работал в одном издательстве переводчиком. А он целыми днями на диване валялся. С женой, сами понимаете, та же история. Она и не выдержала. Эх… Она, конечно, открестилась, мол, этот гад (я то есть) выдал себя за ее мужа. Суд признал захват личности. Взяли меня под белы рученьки и в Карфаген. Сначала я прибился к Сесилю Троту. А как-то зимой очень уж голодно было, мы рискнули пойти на кабана. Трот же всех и подбил. Придурок! Тут нас Белые Люди и повязали. Трот с тремя придурками смылся, а я вот здесь. Трот, наверное, сдох уже. Придурок…
– Живехонек. О тебе даже и не вспоминает. Мы с ним только вчера расстались.
– Сюда бы его, к Белым Людям.
– А говорят, что Макс с ними подружился?
– Разве можно подружиться с сумасшедшими? Он, правда, пытается. Вроде бы дело движется. Вот сегодня они его выпустили только потому, что он на Трехглазых напал. Да и вас не забили насмерть по той же причине: вы – пленники Трехглазых. А значит, их враги. А значит, можно вас как-то использовать.
– Расскажи нам о Белых Людях, – Трэш перебрасывал клубень реднапа из ладони в ладонь, дожидаясь, пока тот остынет. Лица у всех были перепачканы сажей. Тени костра делали их похожими на разбойников.
