– Река, – глубокомысленно изрек Харпер.
На его опухшем от комариных укусов лице глаза можно было найти, лишь поднявшись вверх по течению двух соленых ручейков, вытекавших из еле заметных щелей. Как он разбирал дорогу, одному Богу известно. Бедный старик.
Шуру удалось заставить всех пройти еще немного и выйти на берег реки.
– Аракунага, – сказал он, раздвигая ветви. – Она впадает в Срединный океан. А начинается в предгорьях Саропт, в самом сердце Горного Уркана.
Аракунага извивалась желто-коричневым телом под низко нависшими деревьями. На противоположном берегу тянулась за горизонт колыхающаяся субстанция сельвы.
– Предлагаю поесть, – блеснул зубами в надвигающейся тьме Макс. Соорудили привал. Маленький костерок, который Шур, скрепя сердце, разрешил развести, отгонял комаров и мошек. Река вздыхала водоворотами и шепталась с прибрежными зарослями трота. Макс травил анекдоты. Харпер вспоминал о рыбалке на Зеркальных озерах в Ароппе. Трэш пытался сделать самокрутку из найденных где-то диких побегов смарта.
– Смотри не окосей, – предупредил его Шур, – это тебе не тонизирующая жвачка. Это чистый продукт. Голову может запросто оторвать.
В ответ Трэш протянул ему тлеющую самокрутку. Продолжая сетовать на отсутствие в отряде дисциплины (поймают, как кроликов, поймают и поджарят), Шур взял самокрутку и с удовольствием затянулся. Его зрачки расширились, а лицо Трэша внезапно стало размером с полную луну. Всплески воды в реке зазвенели малиновыми колокольчиками, каждый шорох листвы стал отчетлив и изящен.
– Макс, – спросил он, еле ворочая одеревеневшим от смарта языком, – говорят, ты был агентом МБР. Коллега?
Макс неторопливо подсел к костру и взял протянутую самокрутку. Отказаться было нельзя, иначе проявишь неуважение к собеседнику. Если он откровенен до смарта, то и ты должен быть откровенен до смарта. А смарт – это предел. Макс вдохнул пахучий дым через ноздрю и тут же дернулся, как от хорошего тумака.
– Природа! – восхищенно прокомментировал он. – Экология. Никакой химии, коллега.
– А еще говорят, что ты – клон, – продолжал Шур, отрицательно помотав головой, когда Макс попытался вернуть ему самокрутку. Макс пожал плечами и отдал ее Самарину. Самарин задумчиво повертел ее в руках.
– Клон, – охотно подтвердил Макс.
– А клоны в МБР служить не могут! – весело заключил Шур.
– А? – повернулся к Максу Трэш.
– А вот и могут!
– Не, не могут, – замотал головой Шур, – я же не клон.
– Ты не клон, – подтвердил Макс, внимательно оглядев Шура, – а я – клон. Но я не служил агентом. Я работал в техническом отделе.
– Энтомолог? – прищурившись, спросил Шур.
– Ага, – подперевшись кулаком, ответил Макс и зевнул.
– Какой энтомолог? – встрепенулся Трэш.
– Специалист по «жучкам», – разъяснил Шур, – подслушивание, подглядывание. Иногда их называют вуайерами. Но я считаю, это – слишком оскорбительно. А энтомолог – слишком длинно. Мы называем их термитами.
– Это потому, что мы любим устанавливать «жучки» в деревянных панелях.
Шур и Макс рассмеялись, как старые знакомые смеются хорошо известной лишь им одним шутке. Трэш напряженно молчал, вглядываясь в Шура.
– Сигги, ты чего? – наконец не выдержал Шур.
– Где ты был? И как ты нас нашел? Сука.
– Ну, знаешь!
– Знаю. Сука.
– Да ладно вам, – попытался урезонить их Макс, – завтра будем в Уркане. Главное – переправиться. Говорят, здесь водятся аллигаторы.
– И урсуны.
– Я был у Спилмена Раша.
Даже у Макса отвисла челюсть.
– Он пытал меня.
Эдвард Шур рывком задрал рубашку, и все увидели два пятнышка у него по бокам.
– Он засунул мне под ребра две вязальные спицы, смазанные какой-то отравой, я чуть не вывернулся наизнанку. А ты меня – сукой.
– Э-э, браток, – остановил его Макс, – он тебя не пытал.
– Конечно, не пытал, – с жаром поддержал его Трэш, – он купил его, как в свое время покупал и я.
– Это не спицы, – продолжил Макс, – и он тебя не пытал.
– А что?
– На концах этих спиц были закреплены маленькие передатчики. В настоящий момент они торчат в тебе и посылают сигналы Спилмену Рашу. Он их пеленгует и с точностью до нескольких десятков метров узнает наше местонахождение. Варварский способ. Лет триста-четыреста назад такие жучки устанавливали агентам, отправлявшимся в глубокий тыл врага. С них и разговоры писать можно.
– Так вот почему мне так легко удалось оторваться, – застонал Шур.
– И что делать? – встревожился Харпер. – Столько трудов насмарку. Они с минуту на минуту могут быть здесь.
Харпер затравленно оглянулся на заросли, словно ожидая, что оттуда немедленно раздастся лай собак-следопытов и выскочат люди ВБС, на ходу выкрикивая команды.
– А давайте его убьем, – равнодушно предложил Трэш, – и спустим вниз по реке. Пусть ищут.
– Сигги, – попытался урезонить его Шур.
– Неплохая идея, – сощурил глаза Макс, – он нам сильно нужен? – Спросил он Трэша.
– Как скрипка богомолу, – ответил Трэш и отвернулся, уставившись в темноту. Шур сидел, не двигаясь, как бы перестав интересоваться происходящим. Макс с любопытством рассматривал их обоих. Самарин все еще вертел в руках тлеющую самокрутку.
– Я люблю варенье с косточками, – после долгой паузы произнес Трэш, – так здорово сплевывать бобки на блюдце.
– Значит, убивать не будем, – резюмировал Макс.
– Если бы они хотели нас поймать… – пустился в объяснения Трэш.
Самарин затянулся и обжег при этом губы. В мозгу словно взорвался хрустальный шар. Мириады осколков закружились в темноте, сверкая каждой своей гранью. Звуки стали совершенно другими. Мир стал совершенно другим. И он стал совсем не тем, каким был до этой секунды. Он превратился в Самарина-2 и ступил в лабиринт, ожидая электроудара.
30. ПЕРЕПРАВА
Цепляясь за тянущиеся к воде корни, они спустились к реке. Солнце чуть выглянуло из-за горизонта. Шур внимательно вглядывался в колыхающуюся желто-коричневую поверхность Аракунаги. Словно поймав его взгляд, из воды выглянули два перископа. На длинных желтых стебельках вращалась пара настороженных, злобных глаз. Затем показались три ноздри, с шумом втянувшие воздух и тут же выдохнувшие его обратно, взметнув небольшой фонтанчик.
– Урсун, – прошептал Шур.
Отряд невольно отпрянул от берега. Перископы исчезли в небольшой шишковатой голове, как две автоматические антенны. Голова, похожая больше на комок мокрой глины, исчезла под водой. Вслед за ней тремя волнами скользнуло гладкое змеиное туловище, на секунду продемонстрировав острый акулий плавник.
