Марк вошел в дом, стараясь не шуметь, прошел в холл, осмотрелся по сторонам и попытался сориентироваться. На одежной вешалке висела куртка его жены и мужское дорогое пальто с теплым серым шарфом в белый горошек. Ноли усмехнулся и направился в спальню, которая находилась на втором этаже. Он старательно переступал скрипучие ступеньки, чтобы о его появлении не узнали заранее и не успели подготовиться. За перила не держался — они были расшатанные и могли предательски скрипнуть в любую минуту.
Поднявшись на второй этаж, Ноли завернул к лестнице на чердак, аккуратно поднял люк и выбрался в мансарду, где находилась столярная мастерская. Здесь Марк среди инструментов и материалов держал охотничье ружье. Достав его, он зарядил оба ствола и, гадко ухмыльнувшись, спустился вниз.
Дверь в спальню была приоткрыта, и оттуда доносились аккорды страсти. Война полов разгорелась не на шутку. Двое, что находились в супружеской постели Ноли, любили друг друга неистово, не обращая внимания на шум и окружающий мир. Явление мужа Салли обнаружила лишь тогда, когда он передернул затвор. Она испуганно обернулась и тут же слетела с распластанного любовника, которого еще секундой назад ублажала сверху.
— Что ты?! Марк! Ты всё неправильно понял! — запричитала она.
Майкл, ее любовник, доведенный до экстаза, но так и не испивший его, вскочил с кровати и тут же обнаружил два охотничьих дула «Ремингтона», направленных ему в грудь. Он ничего не успел сказать. Марк надавил на курки. Пули, рассчитанные на медведя, разнесли грудь Майкла в клочья. Он захрипел, повалился на простыни и стал корчиться в агонии. Не так он представлял себе исход сегодняшнего свидания.
Марк переломил ружье, выкинул стреляные гильзы, достал два новых патрона, зарядил ружье и привел его в боевую готовность.
— Молилась ли ты на ночь, Салли? — пробормотал он.
Жена задрожала, и под ней на простынях расползлась желтая лужа страха.
Но Марк не успел выстрелить. В ту минуту, когда он был готов отправить свою неверную жену вдогонку за любовником, смерч налетел на дом Ноли, ухватил его крышу и сорвал. Крыша в мгновение ока втянулась в воронку, и смерч рванулся к обитателям дома, разнося стены в клочья.
Последней мыслью Марка Ноли, что прошуршала на периферии сознания, было: «Как всё удачно. И кредит выплачивать не надо…»
В ту же секунду все герои драмы исчезли в жадной воронке смерча.
Глава 27
ПУЛЯ ДЛЯ ПРОМЕТЕЯ (ИДЕТ ВОЛНА…)
Волна катила волны изменений.
Волна кроила реальность.
Волна перестраивала Вселенную.
Иван Павлович Столетов последние две ночи не сомкнул глаз. Он был охвачен идеей, как торфяные болота пожаром. Идея шевелилась в его голове и никак не могла обрести форму. Но он чувствовал, что то, что он вот-вот родит, будет гениальным, поворотным пунктом в истории человечества, и осознание значимости идеи, которая засела в его голове, не давало ему покоя. Он заполнил иероглифами формул две толстые тетради, пытаясь подойти к решению задачи, которую обдумывал последние полтора года, но ничего не получалось. Формулы рассыпались, не складываясь в логически связанную цепочку расчетов.
Столетов поднялся из-за стола, чувствуя, как его пошатывает от усталости, и добрался до дивана. Иван Павлович опрокинулся на него, закрыл глаза и провалился в тяжелый вязкий сон, в котором увидел ответ. Все формулы сложились в решение, оказавшееся до предела простым и гениальным в своей простоте. Он всё понял и уцепился за это понимание, как пиранья за ногу нерадивого рыбака.
Когда он проснулся, в голове прояснилось, осталось ощущение гениальности и простоты, но решение погрязло под ворохом обрывочных образов из сновидения. Столетов застонал от разочарования и прошлепал босиком на кухню. Подхватив чайник, он припал к горлышку и высосал всю воду до последней капли.
Иван Павлович занимался конструированием двигателя, способного разогнать звездолет до скорости света. У него не было специального физического образования. Как давно повелось на Руси, Столетов был самоучкой. С юных лет он испытывал тягу к точным наукам, а физику изучал запоем: начал с учебников, а затем перешел на монографии, исследования физических лабораторий и другие научные материалы.
Пределом световой скорости Столетов заинтересовался давно. Подходил к этому вопросу издалека, пролистывая тонны литературы по данной тематике, но никак не мог отыскать решение вопроса.
На него смотрели как на городского идиота. К его словам и образу жизни относились с изрядной долей сарказма, за глаза называя Эйнштейном. При этом в устах городских обывателей слово «Эйнштейн» приобрет новый, донельзя неприличный оттенок, словно это одно из самых страшных ругательств.
Городок, в котором жил Иван Павлович Столетов, вырос на берегу Волги, но был маленьким, мало значащим провинциальным городком, ставшим выездной резиденцией московских богатеев. Москвичи понастроили на территории Камышина особняков и выбирались сюда на флаерах на выходные и в отпуск, посещая особняки между Канарами и Гавайями. Всё остальное время года половина города стояла с потухшими глазами-окнами. Другая же половина мирно шуршала, справляясь со своими маленькими проблемами.
Для обывателей идеи Столетова и его образ жизни были как бельмо на глазу. Иван Павлович раздражал, служил объектом насмешек, но обыватели считали, что каждый уважающий себя город должен иметь хотя бы одного городского сумасшедшего. И многое ему прощали. Такое отношение сохранялось вплоть до появления в городе двух черных флаеров с правительственными номерами и флажками России на капоте. Флаеры опустились перед домом Столетова, дверцы раскрылись, и появилась делегация из восьми человек. Шестеро, запакованные в костюмы, с волчьими глазами, заняли позицию вокруг флаеров, а седой пузатенький мужчина с академической бородкой, опирающийся на трость, в сопровождении высокого атлета поднялся в квартиру Столетова. Зачем к городскому сумасшедшему прибыли из столицы, никто так и не узнал, но новость в мгновение распространилась по городу, обрастая, как пенек на болоте мшистой бородой, новыми подробностями.
Так, на юге Камышина бабки на лавочках перед домом судачили:
— Ты слышала, Феклистовна, нашего-то психа сегодня арестовывать приехали. Он Россию задарма американцам продал, сволочь такая!
На севере Камышина бытовала другая версия:
— Нашего-то психа из Москвы обследовать приехали. Говорят, что таких психов по Руси еще поискать надо. Очень редкое заболевание.
На востоке Камышина говорили-гнули свое:
— Эйнштейн-то изобрел какую-то хрень, которая опасна для окружающих, вот теперь его и приехали проверять. Говорят, такую чумную вещицу мог только наш Эйнштейн изобрести. Вот делать человеку нечего!
Ну а на западе города жили самые большие скептики:
— Эка невидаль, из Москвы понаехали! Я всегда говорила, что в этом правительстве одни психи и сидят. Нет чтобы житуху нам поднять, денег бы народу дали, так они будут к психам разным летать. Топливо казенное, на наши деньги-то, народные, купленное тратить!
