— Где ты пропадаешь, кретин?! Ты должен был выйти со всеми!!!
— Заткнись и слушай, — властно оборвал я. Леопольд Груфман замолчал, но по его красной физиономии я понял, что эти слова он мне не простит.
— Заберите меня отсюда, — потребовал я. — Адрес вычислите по моему звонку. Трубку отключать я не буду. Все. Отбой.
Лицо Леопольда Груфмана исчезло.
Я положил включенную трубку на край стола и стал ждать.
Робот-краб нервно катался по кабинету, решая, что предпринять дальше.
Через десять минут я услышал шум приближающегося скутера. А еще через три минуты в кабинет вошли четыре спецназовца, возглавляемые Марком Крысобоем.
— Ну, ты, братан, напугал!! — обрадовался мне Марк и стиснул в медвежьих объятиях.
— Марк, Исайя жив… — тут же сообщил ему я.
— Ты видел его?! — взволнованно спросил Крысобой.
— Да. И он очень похож на тебя. Такой же страшный. Непропорциональный. Вылитая копия.
Крысобой довольно рассмеялся, хлопнув себя ладонью в грудь.
— Доставьте меня к Груфману, — потребовал я. — У меня есть для него очень ценная информация.
— Будет сделано, — обнадежил Крысобой. — Он тебя уже ждет.
Леопольд Груфман выглядел так, словно два предыдущих часа играл в гольф с призраком собственной тещи. Его посеревшее лицо напомнило мне ствол березы, поросший мхом, лишайниками и облепленный улитками. Он метнул на меня пламенный взгляд и, выскочив из кресла, как кукушка из часов, поднял крик:
— Вы должны были выйти вместе с переговорщиками!! Что за халатность!! Как вы могли там задержа…
— А что, собственно говоря, произошло? — с невинным видом спросил я, упав на диван напротив письменного стола Груфмана.
Диван мягко подстроился под мое тело.
Шеф СБЗ от удивления, казалось, проглотил язык.
— То есть как — что произошло? Вы еще спрашиваете?
— Да, спрашиваю, — подтвердил я. — Что случилось?
Я увидел, как лицо Леопольда Груфмана надувается, будто воздушный шарик, и становится ярко-бордовым.
— Вы удивительный человек, — поборов гнев, выдавил Груфман. — Я выписал ордер на ваш арест. Вы объявлены дезертиром.
— Что ж, — я зевнул, — тогда потрудитесь отозвать ордер.
— Я уже сделал это, — признался Леопольд Груфман. — Теперь объясните мне все, а я подумаю, не стоит ли мне вновь выписать на вас ордер, господин Идеал.
Леопольд Груфман опустился в кресло и внимательно уставился на меня.
В душе я потешался над директором СБЗ. Мне доставляло удовольствие дразнить Леопольда Груфмана.
— Я выяснил, где содержатся заложники, — сообщил я и замолчал.
Леопольд Груфман заерзал в кресле:
— Я знал это и без вас. На третьем этаже в конференц-зале.
— На третьем этаже вас ожидает ловушка. Вернее, всех нас. Заложники на двадцать третьем в конференц-зале, — выпалил я.
— Тот зал не используется, — рассеянно возразил Груфман.
— А откуда вы вообще взяли, что заложники на третьем? — спросил я.
— Данные спутника. Изображение с наблюдательных камер дублируется на спутник. Его мы перехватили. Это предусмотрено системой безопасности.
— Значит, взломали вашу систему. И изображение вы получали с двадцать третьего этажа, а не с третьего, — вывел я. — Долго вы собираетесь цацкаться с этими подонками?
Леопольд Груфман почесал переносицу и доверительно сообщил:
— На завтра назначен плановый штурм.
— Нужно срочно провести совещание обеих штурмовых групп. У меня есть план, который мы должны проработать. Вызовите командиров, а я пока душ приму.
Я поднялся с дивана.
— В восемь вечера за вами приедут, — сухим официальным тоном сказал Груфман.
После совещания с главами всех подразделений, которые должны были принять участие в антитеррористической операции, я чувствовал себя обессиленным, словно весь день, а также и предыдущую ночь потратил на любовные утехи с табуном сексапильных красоток. А поскольку никаких красоток не было, а только сухие и официальные чины в серой форме, я испытывал жестокое разочарование и тоску, от которой хотелось утопиться, да только мое чувство самосохранения выдавало через каждые две секунды вопли протеста.
До отеля, который носил звучное название «Корона Зеленого Мыса» (а среди обывателей и жителей Библиотечного Города — просто «Корона»), меня подбросил Крысобой, о котором СБЗ не заботилось так, как обо мне. Ему почему-то не выделили гостиничный номер, и Марк проживал вместе со спецназовцами в палаточном городке на базе. Я предложил ему остановиться у меня, но Крысобой отказался. Никогда не подозревал, что он может стесняться. Пришлось взять быка в свои руки и скрутить ему рога, чтобы не рыпался.
В холле я вызвал к стойке администратора отеля. Через минуту он появился — учтивый, вежливый, с улыбкой до ушей, но неживой какой-то, как манекен. Я потребовал от него номер люкс, и чтобы находился он неподалеку от моего. Администратор кивнул. Значит, номера у них еще были. На вопрос о том, как я намерен оплачивать номер, я предложил ему записать все расходы на счет СБЗ и лично Леопольда Груфмана. Администратор согласился, и через минуту Марк Крысобой стал обладателем связки пластиковых ключей.
Ночь пролетела незаметно.
Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь моего номера. На предложение отправиться к черту посетитель зачастил по двери с удвоенной страстью и голосом Леопольда Груфмана заорал:
— Открывай немедленно, чертов грыжекрыл!!!
Я зоологию не изучал. Особенно космозоологию, но грыжекрыл подвида «пластинчатокрылых» был мне знаком. Кто же не знает на Земле это мерзкое животное, пахнущее так, словно оно изнутри разлагается. Грыжекрыл обитал на одной из планет пояса Ариадны, и несколько особей содержалось в земных зоопарках. Для них в зоопарках сооружались специальные вольеры, которые экранировались от посетителей, чтобы не проник запах, но все равно душок протекал, и не было ни дня, чтобы из зоопарка не вывозили посетителя в бессознательном состоянии. Я сам был свидетелем подобного инцидента.
«Откуда я все это знаю?»
Судя по отборным ругательствам, в дверь и вправду колошматил Леопольд Груфман, да и голос похож — противный, склочный, визгливый голосок кастрата.
— Открывай немедленно!
«Что же этому уроду надо?»
Я выполз из кровати и, босиком прошлепав в холл, открыл дверь.
Леопольд Груфман ворвался в номер, как смерч на поля бедных фермеров.
Заперев за ним дверь, я вошел в гостиную.
— И вам доброе утро, — съязвил я.
