— Я здесь никого не потерплю, — твердо сказала Темпл. Она отпустила штору и потерла пыльные пальцы. — Мы с Пандой сами справимся. Позаботиться о себе — для меня это что-то новенькое. — И потом с горечью добавила: — Интересно, помню ли я, как это делается?
Прежняя Люси вызвалась бы помочь, но Вайпер не собиралась становиться личным ассистентом Темпл Реншоу. Она указала на шкаф с постельным бельем, где лежали стопки разномастных простыней, и оставила обоих, чтобы они позаботились о себе сами.
Спустившись на первый этаж, она выложила из рюкзака продукты и сказала себе, что это может сработать. Отмывая грязную посуду, она услышала в коридоре голос Темпл.
— На самом деле, Панда, тебе не обязательно это делать. — Мольба в ее голосе возбудила любопытство Люси, и она выглянула из кухни.
Они стояли у входной двери, и Панда копошился в сумке Темпл — шикарном черном саквояже с тяжелой серебряной отделкой. Темпл ощупала воротник туники.
— Честное слово, Панда. В этом нет необходимости. Я четко сознаю, для чего сюда приехала.
— Тогда, должно быть, это ты проглядела. — Он выудил плитку шоколада «Тоблерон».
Темпл склонила голову набок и одарила его широкой улыбкой.
— Поздравляю. Ты прошел первый экзамен. Вот почему я плачу такие огромные деньги, чтобы ты работал на меня все лето.
Он сорвал обертку и откусил от плитки большой кусок.
— Не заговаривай мне зубы, Темпл.
Та уставилась на шоколадку, улыбка тут же исчезла с ее лица. Даже на расстоянии Люси чувствовала, как ей хочется сладкого. Он откусил еще шоколада и медленно прожевал, смакуя каждый кусочек. Он проявил неслыханную жестокость, за которую будет проклят на целую вечность.
— Что бы я ни нашел, — произнес он, — тебе придется наблюдать, как я это ем.
Темпл разбушевалась:
— Я не желаю с этим мириться!
— Умерь свой пыл. — Последний кусочек шоколада исчез у него во рту. Панда скомкал обертку и затолкал в карман. — Открывай чемоданы.
— Там нет ничего из того, чего там быть не должно, — заявила она.
— Будем надеяться, что это правда.
Но это было не так. Панда обнаружил еще одну огромную шоколадку. Даже для крупного мужчины на один день шоколада было многовато, но он уничтожил все до последнего кусочка. Темпл пришла в ярость.
— Мог бы и не вести себя как полный придурок.
— Ты же наняла меня не потому, что я милейший человек. Ты знала, что не на пикник едешь.
— Отлично.
Она попыталась пройти мимо него, но он схватил ее за руку.
— Нужно и тебя обыскать.
Она потянулась к карману штанов и ухмыльнулась.
— «Тик-так». Он совершенно безобидный, и вообще с меня довольно.
— Скоро привыкнешь.
Она зашипела от ярости, когда Панда принялся ее ощупывать.
— Не смей ко мне прикасаться!
— Да успокойся. — Он выудил из другого кармана пачку «Скиттлз», потом прихватил еще и «Тик-так» для ровного счета. — Сочувствие — это для неудачников. Разве не так всегда говорят по телевизору?
— Я плачу семьдесят пять тысяч долларов не за то, чтобы ты читал мне нотации!
Семьдесят пять тысяч долларов? Люси не верила своим ушам. Она даже не представляла, сколько заплатили ее родители, потом вспомнила о своей тысячедолларовой подачке и подумала, насколько смехотворной показалась ему такая сумма.
— Никаких нотаций, — проговорил он. — Это всего лишь наблюдение. — Судя по всему, места в желудке у него не осталось, потому что он затолкал пакетик со «Скиттлз» в карман вместе с обертками от шоколада, потом закрыл ее чемоданы.
— Я отнесу их наверх.
— Не трудись! — Она схватила их и потащила по лестнице наверх.
— Насмотрелась? — спросил Панда, все еще стоя спиной к двери, за которой пряталась Люси.
— Я все еще пытаюсь переварить то, что увидела, — ответила она. — Вы оба настроены воинственно.
Он бросил взгляд туда, где когда-то стоял стеллаж.
— Ты можешь уехать, как только пожелаешь. И почему ты, кстати, этого не сделала?
Потому что это ее дом.
— Потому что я продолжаю наказывать себя за то, что плохо разбираюсь в людях.
Было всего четыре часа, но она ничего не ела после завтрака, поэтому поставила на плиту сковороду, добавила масла и бросила туда одну из свиных котлет, которые купила в городе. На гриле получилось бы вкуснее, но эту ржавую мерзость она выбросила еще на первой неделе своего пребывания.
Мясо аппетитно зашипело, когда Панда, все еще в деловом костюме, влетел на кухню. Он схватил полотенце, обернул им ручку сковородки и выбежал в заднюю дверь.
— Эй! — Она помчалась за ним по двору. — Верни мою свиную котлету!
Он открыл крышку мусорного бака рядом с гаражом и, перевернув сковороду, отправил котлету на верную смерть.
— Нельзя готовить того, что не может есть Темпл.
— Нельзя готовить? Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что «нельзя готовить»?!
— Запах распространился по всему дому. Она пытается избавиться от дурной привычки все время что-то жевать, и ты не посмеешь ее мучить.
— Я? Да ты тысячу калорий умял прямо перед ней!
— Это естественно. А вот ты ведешь себя совершенно по-другому.
Она схватилась за голову.
— Не могу поверить!
Его губы изогнулись.
— Быть может, лучше позвонить мамочке и попросить прислать за тобой охрану, чтобы ты не чувствовала себя беззащитной?
Неужели она целовала этого человека? Позволила ему… позволила ему… сделать что? Вайпер была вне себя, и она ткнула облупившимся угольно-черным ногтем прямо ему в лицо.
— Ты, — произнесла она, — еще заплатишь.
И отправилась восвояси.
Он уже расплачивался. Даже просто находиться рядом с ней было невыносимо. Он еще помнил, как впервые ее увидел. В тот вечер, когда репетировали свадебный ужин. Она стояла рядом с Тедом в женственном голубовато-зеленом платье, ее блестящие волосы были на несколько тонов светлее, чем сейчас. Единственное, о чем он мог думать, — это насколько идеально они подходили друг другу, пара американской мечты. Лишь две недели спустя на озере Каддо, когда она наконец позвонила родственникам, он понял, что к Теду она не вернется. Глупо.
«Ты была не настолько хороша».
Какая наглая ложь. Это он был неуклюжим, суетливым, неумелым и плохо себя контролировал. Люси была нежной и естественной без этого дурацкого позерства, которое большинство женщин любят привносить в свое поведение в спальне.
