Темпл изо всех сил трудилась на эллипсе, пот струился по вискам, к шее прилипли мокрые завитки темных волос. Люси оказалась в самом пекле тренировочного ада.
— Похоже, из холодильника исчезла моя еда.
Темпл пожала плечами и вытерла лоб рукавом.
— Панда, разберись.
— С радостью. — Он закрепил сетку и вышел за Люси из комнаты так быстро, что та поняла: он ищет предлог, чтобы сбежать. Прежде чем она успела открыть рот и обрушить на него совершенно не свойственную для Люси тираду, он схватил ее за локоть и повел по коридору.
— Нам нужно поговорить внизу. Громкие голоса расстраивают Темпл. Если только не она сама повышает голос.
— Я все слышала! — прокричала Темпл из комнаты.
— Я знаю, — прокричал Панда в ответ.
Люси направилась к лестнице.
Быть может, Панде казалось, но он был готов поклясться, что видел, как клубы пыли вылетали из-под дурацких армейских ботинок Люси, когда она топала по потертому бежевому ковру. Ковру, от которого, как он подозревал, она хотела избавиться. А этого он, черт возьми, делать не собирался.
Она добралась до нижней ступеньки. Раньше там стоял комод лилового оттенка, но он куда-то пропал вместе с вешалкой для одежды из оленьего рога и тем черным стеллажом, что стоял теперь на крыльце и служил подставкой для растений, которые он не покупал и не хотел покупать.
Какого черта она не уехала, как собиралась? Такого, что прикипела к этому месту. Есть такая особенность у людей, которые росли в обеспеченной семье. Ощущение вседозволенности заставляло их верить, будто они могут получить все, что пожелают, даже когда это им не принадлежит. Как этот дом. Но как бы он ни старался думать о Люси как об испорченной особе, он знал, что это неправда. Она была исключительно приличным человеком, хоть и злилась сейчас.
Проходя на кухню, она качнула аккуратными бедрами, обтянутыми странными черными шортами, которые были, на его взгляд, недостаточно мешковаты. Он хотел видеть ее в безразмерной одежде вроде той, что носила Темпл. Одежде, которая прикрывала все, о чем он не хотел думать. Но на ней были эти черные шорты и уродливый серый топ с кожаными черными завязками на плечах.
Как только они дошли до кухни, Люси набросилась на него, так что эти завязки чуть не лопнули.
— Ты не имел никакого права избавляться от моей еды!
— А ты не имела права избавляться от моей мебели и не должна была есть это дерьмо. — Его настроение еще больше ухудшилось, когда он обратил внимание на чистые столешницы и пропавшую в числе прочих вещей керамическую свинью в костюме французского официанта.
— Голубика и салат — это не дерьмо, — сказала она.
— Это была не органическая еда.
— Ты их выбросил, потому что они не органические?
Она и в самом деле была в ярости. Хорошо. Пока будет на него злиться, она не втянет его в один из этих миленьких разговорчиков, которые, как он притворялся, ему совершенно не нравились. Панда опустил руку на столешницу. Ее волосы были настолько черными, что казались неживыми, отвратительные фиолетовые дреды смотрелись нелепо, и густо накрашенные ресницы напоминали гусениц, покрытых колючками. На одной брови красовалось серебряное кольцо, в ноздре — еще одно. Он надеялся, что и то и другое — фальшивка. А нанести отвратительную коричневую помаду на эти нежные губы было вообще преступлением против человечества. Но татуировки беспокоили его больше всего. Эту длинную изящную шею не должны душить никакие огнедышащие драконы, а шипы на предплечье вообще вызывали отвращение, хотя, к счастью, несколько капель крови уже начали облезать.
— Ты действительно хочешь травить организм пестицидами и химическими веществами? — спросил он.
— Да! — Она ткнула пальцем на дверцу буфета. — И отдай мне ключ.
— Ни за что. Она запугает тебя, и ты его ей отдашь.
— Я могу поспорить с Темпл Реншоу.
Он мог быть первоклассным мерзавцем, когда хотел, как, например, сейчас, когда пропала его керамическая свинья и эти кожаные завязки скрутились на ее голых плечах.
— Ты даже с Тедом Бодином поспорить не могла. А он милейший парень, правда?
Ей не хватало опыта в общении с мерзавцами. Она задрала подбородок, выставила вперед маленькую челюсть, но под бахвальством он разглядел переживания, от которых она до сих пор не могла избавиться.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я не могла поспорить с ним?
Именно так и начинались личные разговоры, которых он с ней вести не собирался, но теперь отступать было некуда.
— Нежелание выходить замуж посетило тебя не в день свадьбы. Ты знала: что-то не так, но у тебя не хватало духу сказать ему об этом.
— Я не знала, что что-то не так! — воскликнула она.
— Что бы ни помогало тебе просыпаться по утрам…
— Уж точно не яичница с беконом!
Он ехидно посмотрел на нее, но это оказалось не очень эффективно, потому что он не мог отвести глаз от этих маленьких кожаных завязочек. Стоит лишь потянуть…
— Я требую вернуть мою еду, — заявила она.
— Она в помойке. — Панда притворился, будто изучает сломанную ручку ящика, потом отошел от стола. — Я открою буфет, когда захочешь. Только не ешь свою гадость в присутствии Темпл.
— Мою гадость? Это ты думаешь, будто хлопья «Фростед флейкс» — это антиоксиданты!
Она была права. Он кивнул на холодильник.
— Можешь брать оттуда все, что угодно. Два раза в неделю нам будут доставлять продукты. Фрукты и овощи привезут сегодня чуть позже.
— Я не хочу есть ее паршивую органическую еду. Я хочу свою собственную еду.
Он понимал ее чувства.
Наверху включилась беговая дорожка. Он не собирался задавать этот вопрос, но не удержался:
— Ты, случайно, нигде не припрятала свой хлеб?
— Припрятала! Свежую булочку с корицей и изюмом, там, где ты ее не найдешь, — парировала она. — Ты бы отъел себе руки по локоть. Хотя подожди. Нельзя. Это же не органический продукт.
Она протопала на улицу и захлопнула за собой дверь.
Она солгала насчет хлеба. И дверью она не хлопала, с тех пор как ей исполнилось четырнадцать. И то и другое ей очень понравилось.
К несчастью, она не захватила с собой большой желтый блокнот, а ведь поклялась себе, что сегодня напишет что-нибудь стоящее. Она не собиралась возвращаться через кухню, поэтому обогнула дом и зашла в него через веранду, которая примыкала к ее спальне. Она не стала закрывать раздвижные двери, чтобы комната проветрилась. Ей помешала вновь установленная сетка от насекомых. Она надавила на нее и вошла внутрь.
Панда уже был там.
— Я хочу вернуть себе спальню, — заявил он, выбираясь из ее шкафа с кроссовками двенадцатого размера.
