Совсем рядом вспыхнула молния, вернув их к реальности. Она провела губами по его плечу.
— Мы не можем заниматься этим без презерватива.
Его теплое дыхание согревало ее сосок.
— Я думал, ты не хочешь разговаривать.
— Делал ты вазэктомию или нет, тебе нужно…
— Я обо всем позаботился, — хрипло прошептал Панда.
Он носил их с собой? Эта мысль на время отвлекла Люси, но потом он снова принялся ее целовать, и вопрос исчез сам собой.
Над головой гремел гром. Судно содрогнулось и покачнулось. Они стянули одежду, и когда остались нагие, началось безумие. Та ночь в Мемфисе была посвящена не столько сексу, сколько окончательному разрыву с Тедом. На этот раз все было иначе. Это уже не было анонимное совокупление с почти незнакомым человеком. Теперь она знала своего любовника, и эта ночь была неизбежна.
Она грудью прижималась к нему… Его ладони стискивали ее бедра… Они целовались, проникая языками все глубже и глубже друг в друга. Он распахнул ее бедра, и она даже не думала сопротивляться.
Он раздвинул ее бутон пальцами. Развернул. Изучил. Вторгся во влажную и мягкую плоть.
Она застонала. Разрешила ему поиграть. А когда больше не могла это выносить, взяла на себя инициативу, перекатившись на бок и вцепившись в его лицо, руки и губы в попытке насладиться его силой и ощущением его близости.
Не в силах больше сдерживаться, он рывком снова переместил ее вниз. Потеребил заветное местечко. Навис над ней. Завел руки под ее колени, раздвинул их и поднял. Их тела соприкоснулись. Она ощутила в себе его твердую плоть, мужественную и крепкую.
Хрипом вырвалась пара непристойных слов.
Тихие и грубые приказы.
И он был внутри ее.
Снаружи бушевала гроза. Внутри страсти кипели с не меньшим накалом. Наконец произошла кульминация.
Ее сладости ему хватило с избытком. Когда она задремала в тусклом свете, Патрик принялся разглядывать тень от ее темных ресниц на бледной коже, которая казалась еще бледнее на фоне черных волос. Он провел по изгибу шеи костяшками пальцев. За всей нарочитой уверенностью в себе она оказалась смущенной и уязвимой.
Вдруг у него в голове включилась сирена, предупреждавшая о катастрофе. Взрыв. Россыпь песка, вкус виски, укол памяти. Он отмахнулся от этого видения.
Люси открыла глаза и посмотрела прямо на него.
— Это было здорово.
Слишком нежно. Слишком хорошо.
— Здорово? — Он просунул руку под подушку и дотронулся до упаковки конфет. Одна из лакричных палочек выпала. Он поднял ее и прикоснулся к ее уху губами.
— Попробуй отними.
— С чего это?
Панда помахал лакрицей у нее перед носом.
— Ты постоянно забываешь, что я способен на подлость.
Люси зашевелилась под ним, и ее глаза с зелеными прожилками загорелись от интереса.
— Наверное, я попала в беду.
— А то!
Он тронул ее нижнюю губу своими губами, а потом стукнул лакричной палочкой. Дотронулся до сосков. До нежной кожи на животе. До раскрытых бедер. Между ними.
— Злодей, — простонала она, когда он остановился, — повтори еще раз.
И он продолжал, пока она не вырвала у него конфету и не отплатила ему той же монетой. Он выпустил на волю властную женщину, которая скрывалась в ней, и она была отнюдь не так осторожна, как он. Когда Патрик сказал, что с него хватит, она велела ему умолять о пощаде, и что ему оставалось делать, кроме как наказать ее?
Он наклонил Люси над подушками, нежно шлепнул и отомстил ей. Или попытался. Поскольку все происходило как в тумане и было непонятно, кто кого наказывал, а кто подвергался наказанию.
Снаружи гроза постепенно сходила на нет, а внутри все только начиналось.
Глава 17
Люси с осуждением фыркнула, как недовольная старая тетушка.
— Для меня это было слишком, прямо извращение какое-то!
— Еще бы! — Панда пытался вспомнить, когда в последний раз настолько терял голову от женщины. Они лежали на тесной скамье, их тела прижимались друг к другу, кожа липла к виниловым подушкам, и хотя он чувствовал ее, этого было недостаточно. Он вытянул руку, оперся на локоть и включил один из маленьких светильников, вмонтированных в обшивку.
Она лежала на боку, изгиб обнаженного плеча, талии и бедер образовывал золотистую дугу, татуировка с драконом смотрелась нелепо на фоне гладкой кожи ее горделивой шеи. Ее маленький нос, с которого она, к счастью, сняла кольцо, презрительно сморщился.
— Никогда больше так не делай.
Он коснулся ее нижней губы, распухшей от его поцелуев.
— Завтра в полночь?
— Если у меня не найдется занятия получше.
— Ненавижу, когда женщина строит из себя недотрогу.
Она провела пальцем по вене, выступившей на его руке.
— На самом деле я всего лишь хочу добраться до твоих запасов. Если мне придется подчиниться, чтобы получить твои «Читос», что с того?
— Чистый прагматизм.
— Прекрати употреблять высокопарные слова. Это вгоняет меня в депрессию. — Она завела руку за голову, обнажив розовое пятно на груди, где его щетина прошлась по нежной коже. Он ни за что на свете не хотел делать ей больно, но темная сторона его души испытала первобытное удовлетворение, увидев отметину, которую он оставил.
Ее вопрос вывел Патрика из летаргического сна.
— Откуда взялись презервативы?
Он должен был догадаться, что она спросит.
— Из кармана. Хочешь еще чипсов?
— Ты носишь с собой презервативы?
— Не всегда. Иногда. Кому нужны заболевания, передающиеся половым путем, верно?
Люси вытащила из прически один из своих неряшливых дредов.
— Значит, ты таскаешь их с собой на тот случай, если вы с Темпл решите добавить разнообразия к своим тренировкам?
Он решил подшутить над ней и изобразил хитрую ухмылку в надежде, что это ее утихомирит.
— Именно так.
— Чушь. Вы бы все ногти изгрызли, прежде чем подойти друг к другу.
— Вот и поговорили.
Она пригвоздила его к месту внимательным взглядом.
— Ты не знал, что я приду сюда сегодня вечером, но все равно подготовился к боевым действиям. Это приводит меня к выводу, что ты действительно таскаешь эти штуки с собой.
— Я так и сказал, не правда ли?
— Да, но не объяснил почему.
Черт. Он сдался.
— Потому что ты сводишь меня с ума, вот почему. Я никогда не знаю, какого черта ты устроишь потом. Или что сделаю я. А теперь пора бы заткнуться.
