Панда догадался, что она потребует объяснений, но надеялся выгадать немного времени, прежде чем до этого дойдет. Нужно было думать головой. Черт. Если он скоро не уберется из этого места, подальше от нее, то потерпит полное фиаско. Он пытался уговорить Темпл, чтобы она расторгла с ним контракт, но та отказалась. Когда это закончится, он вернется к тому, что у него получается лучше всего, — защите клиентов от реальной опасности.
Ветер трепал воротник его куртки.
— Я не советовал бы тебе увольнять меня, — сказал он. — У меня есть видео с записью нашего секса.
Она не улыбнулась. В желтом плаще с капюшоном на черной подкладке, натянутом на ее нелепые волосы, и завернутыми черными манжетами шириной в три дюйма она напоминала мокрую пчелку.
— Ты врешь, — сказала Люси. — Расскажи, почему ты так разнервничался, когда увидел Бри?
— Стал бы я лгать о чем-то настолько серьезном, как видео с записью секса?
— Запросто. Я знаю, что семья Бри раньше владела домом. Она мне об этом рассказала.
Панда должен был уловить связь между женщиной по имени Бри, которую Люси посещала в доме по соседству, и Сабриной Ремингтон-Уэст, но это непосильное задание лишь усыпило его.
— Видеокамеры очень маленькие, — сказал он. — И я умею их прятать.
Она все равно не улыбнулась. Она собиралась поговорить серьезно, и ему это не нравилось.
— Бри сказала, что вы никогда раньше не встречались, — продолжала она. — Тогда почему ты так быстро сбежал?
Он выдал самое правдоподобное объяснение.
— Она напомнила мою старую подругу.
— Какую еще старую подругу?
Он проигнорировал каплю дождя у нее на щеке и изобразил ухмылку.
— Я не спрашиваю о твоем темном прошлом. Вот и ты о моем не спрашивай.
— Ты не спрашиваешь о моем темном прошлом, потому что знаешь, что уснешь от скуки, если я тебе расскажу. — Она сделала паузу. — И я намереваюсь это исправить.
Он нахмурился.
— Ты сказала этой женщине, кто ты. Ты действительно думаешь, что она тебя не выдаст?
— Она молчит уже целый месяц. И если не считать сомнительного общества Темпл, Бри — мой единственный друг на острове.
А он тогда кто?
— Кому здесь нужны друзья? — спросил Панда. — Мы все уедем через пару недель. — Он напирал дальше. — Ты слишком доверяешь людям. Ездишь в город, когда тебе заблагорассудится, разговариваешь, с кем хочешь. Это неразумно.
— Мне нравится общаться с людьми, и этот разговор не обо мне. А о тебе. И если ты не расскажешь мне правду, я все равно все выясню. Поверь, у меня есть гораздо более мощные рычаги воздействия, чем «Гугл».
Он переживал, что она подошла так близко к краю обрыва, но если бы посоветовал ей отойти, она оторвала бы ему голову. Патрик тосковал по тихой и покладистой женщине, которой она была, когда они только встретились.
— Почему тебя это интересует?
— Мне не нравятся тайны.
— Не лезь в это, Люси.
Ее капюшон слетел от ветра.
— Я думаю так: ты каким-то образом связан с семьей Ремингтонов. Вот почему ты купил этот дом и вот почему ты не хочешь в нем что-то менять.
— У этого дома есть корни, а у меня — нет. Вот что мне нравится в нем, и вот почему я не собираюсь избавляться от стола, который так не нравится тебе.
К счастью, она отошла от обрыва на пару дюймов.
— Может, и так, — сказала она. — Теперь расскажи об остальном.
Черта с два он расскажет ей все остальное. Глядя, как желтый плащ развевается на ее маленькой фигурке, он не мог представить, как собраться с духом и все это выложить. Кертис, армия, каково это — быть копом и, зайдя в какую-то крысиную дыру, объявить матери, что ее сын умер. Каково это — не верить самому себе. Лучше он расскажет, какая она красивая. Даже неопрятные волосы и фальшивые татуировки не могли испортить это милое лицо или затмить блеск этих карих глаз с зелеными прожилками.
Патрик напомнил себе, что вся эта сладость, эта душа предназначались кому-то другому. Кому-то, кто не провел столько лет, прячась в тени. Кому-то, кто никогда не сделал бы ей больно.
— Нет ничего остального. — Он потянулся и надел на нее капюшон, накопившаяся в нем вода залилась ей за воротник.
— Ты установила правила этого романа. Не говори, что ты проявила мягкотелость и увлеклась мной.
Он внимательно за ней наблюдал, сам толком не понимая, что хочет увидеть, и испытал одновременно и облегчение, и разочарование, когда выражение ее лица не изменилось.
— Я увлеклась твоим телом, — сказала она. — Пусть ты и выглядишь как ходячее предупреждение о вреде стероидов, которые запрещены законом. Тело у тебя, несомненно, великолепное, если не считать той части, что между ушей.
Она была настолько полна жизни, настолько умна и остра на язык. Долгие годы она загоняла себя в рамки, которые не вполне соответствовали ее характеру, изо всех сил пытаясь быть идеальной дочерью, и теперь отправилась в свободное плавание. Что касается их двоих… Что бы она ни говорила о своем глупом списке плохих дел, она не была создана для бесперспективного романа. Люси нуждалась в настоящей близости, которой он не мог ей дать, и, черт возьми, если она сама не собиралась проявлять осторожность, то он был готов делать это за нее.
Вместо улыбки Патрик попытался изобразить насмешливую ухмылку.
— Ты горячая штучка, детка. Чертовски хороша, когда голая, но реально зануда, когда одетая. Если хочешь пообщаться, раздевайся.
Она поморщилась от такой бесцеремонности. У него засосало под ложечкой, но он поступил так, как должен был. И все же ему пришлось проявить силу воли, чтобы не заключить ее в свои объятия и не сцеловать каждую каплю дождя на ее щеках.
— Интересно. — Она надвинула глубже капюшон и подняла подбородок. — Храни свои секреты дальше, Панда. На самом деле мне до них нет никакого дела.
Она исчезла, оставив его в самом дурном расположении духа.
Небо очистилось, и Люси согласилась на уговоры Тоби покататься на лодке Большого Майка. Перспектива провести весь день в облаке его парфюма ее не прельщала, но это было лучше, чем топтаться дома.
Неужели Панда верил, что она не разглядит всю эту чушь? Это расчетливое оскорбление и нелепую ухмылку? Таким образом он напоминал, чтобы она держала дистанцию, на тот случай если он об этом забыл. Этот роман призван был стать еще одной галочкой в ее списке плохих дел. Но, продолжая утаивать что-то, он вынуждал делать то, что она не хотела: думать о нем слишком много.
Она изобразила улыбку, когда они с Тоби подошли к просторному бело-голубому катеру, пришвартованному у городской пристани. Глаза мальчика горели от нетерпения.
