Посреди спортивного зала стояла Темпл с безумным взглядом, всклокоченными волосами, возвышаясь над обломками своего тюремного королевства. Перевернутая скамья для работы со штангой, разбросанные коврики, дырка в стене. Темпл схватила десятифунтовую гирю и как раз собиралась швырнуть ее в окно, когда Панда схватил ее руку.
Это была битва богов. Геракл против Зены — королевы воинов. Но как бы сильна она ни была, он оказался сильнее, и ему не потребовалось много времени, чтобы скрутить ее, прижав к своей груди.
Она выплеснула свою ярость. Когда Патрик наконец отпустил ее, Темпл рухнула к его ногам. Он молча бросил на Люси взгляд, умоляя о помощи, и она сделала единственное, что пришло в голову.
Ее хлеб был спрятан в комнате для отдыха, где до него мог добраться Панда. Она испекла его днем у Бри. Она отнесла хлеб на кухню, развернула, отрезала хрустящую горбушку, сбрызнула медом из банки, которую спрятала в буфете.
Темпл сидела спиной к стене, ее голова покоилась на руках, которыми она обняла колени. Люси опустилась на колени рядом и предложила ей хлеб.
— Съешь это.
В красных слезящихся глазах Темпл читалась лишь обида.
— Почему ты пытаешься устроить диверсию?
— Это не диверсия. — Люси пыталась подобрать слова. — Это… это жизнь.
Темпл съела его. Не заглотила, а медленно прожевала, наслаждаясь каждым маленьким кусочком. Пока Панда стоял, облокотившись о дверной косяк и наблюдал, Люси, скрестив ноги, сидела сбоку от Темпл и пыталась придумать, что сказать. В конце концов она не стала ничего говорить.
— Было вкусно, — тихо сказала Темпл. — Можно еще кусочек?
Люси на мгновение задумалась.
— Нет, но сегодня я готовлю ужин.
Плечи Темпл обреченно поникли.
— Я так больше не могу.
— Я знаю.
Темпл закрыла лицо руками.
— Все мои усилия насмарку. Все, ради чего я трудилась.
— Этого не случится, если ты сама не захочешь, — произнесла Люси. — Ты довела до совершенства свое тело. Осталось разобраться с головой. — Она встала и повернулась к Панде. — Я вернусь через час. Отопри кладовку.
Глава 20
В доме было тихо, когда Люси вернулась из города. Она выложила продукты и вытащила из багажника машины Панды маленький угольный гриль. Кода угли раскалились, она набросила старую скатерть на столик для пикника, сервировала его посудой из разных сервизов и очистила четыре кукурузных початка.
Вернувшись на кухню, налила себе целый бокал вина и достала свежепойманную и должным образом разделанную форель, которую купила на пристани. Она нашпиговала форель листьями шпината, диким луком, который обнаружила на заднем дворе, и парой ломтиков лимона. Сбрызнув рыбу оливковым маслом, выложила куски на поднос, ожидая, пока разогреется гриль. Люси не была уверена, что поступает правильно, зато знала, что Темпл не может продолжать такую жизнь, изнывая от навязчивых мыслей и точно зная, что наберет вес, как только покинет «Остров для толстых», который сама же и создала.
Панда появился, когда она резала салат, который решила разнообразить кедровыми орешками, кусочками спелой груши и нежной крошкой запрещенного сыра фета.
— Ты правда думаешь, что это хорошая мысль? — спросил он.
— Есть идеи получше?
Он с мрачным видом смотрел, как она смешивает приправу из оливкового масла и бальзамического уксуса.
— Почему я вообще взялся за эту работу?
— Потому что ты был перед ней в долгу. — Люси подала ему поднос с фаршированной форелью. — Гриль снаружи. Не пережарь.
Он уставился на форель, явно озадаченный.
— Я похож на парня, который знает, как делать гриль?
— Просто не тыкай куски, пока их нельзя будет перевернуть. Ты сам увидишь, когда это произойдет. Это заложено в тебе самой природой.
Он побрел на улицу, что-то бормоча. Люси проверила воду, в которой собиралась варить кукурузу. Вместо того чтобы саботировать диету Темпл, она хотела пробудить ее чувства, чтобы та познала что-то еще, кроме вечных лишений.
Темпл явилась на кухню: у нее были спутанные волосы и красные глаза, так что она больше походила на служанку-буфетчицу, чем на Злую королеву. Люси налила ей полбокала белого вина «Совиньон», которое только что купила, и передала без единого слова. Темпл поднесла его к носу, вдохнула аромат, потом сделала маленький глоток. Закрыла глаза от наслаждения.
— Мы будем ужинать на улице, и я хочу поставить на стол цветы. — Люси подала ей пузатую голубую вазу, которая походила на работу ученика старших классов.
— Погуляй по участку, поищи что-нибудь.
Темпл была слишком расстроена, чтобы протестовать.
Ей удалось собрать листья хосты, цветы дикой моркови и пару рудбекий. Как и следовало ожидать, плоды трудов не соответствовали ее понятиям об идеале, поэтому она была страшно недовольна. Но Люси и представить не могла композицию, которая бы больше подходила к выцветшей петушино-красной скатерти и посуде из разных сервизов.
Стол для пикника, повернутый к озеру, стоял под дубом. Панда сел напротив Люси и Темпл. Люси положила на тарелку себе и Темпл по одному кукурузному початку, а ему дала два.
— Я забыла купить масло, — солгала она. — Попробуй вместо него вот это. Она указала на ломтики лайма, которые лежали на детской пластиковой тарелке с героями «Улицы Сезам».
Как она и надеялась, взрывная сладость кукурузы в сочетании с резким вкусом свежего лаймового сока и щепоткой соли с лихвой возместили отсутствие масла. Она хотела накормить душу Темпл, не повредив ее телу. Если не считать того, что кое-где рыба подгорела, Панда хорошо справился с задачей, и внутри она получилась сочная и ароматная.
— Боже, как же вкусно. — Темпл произнесла эти слова, как молитву.
— Аминь. — Панда взялся за второй початок кукурузы, и ел он куда аккуратнее, чем Темпл и Люси.
Темпл осмотрела обуглившийся кусочек на тот случай, если под коркой осталось еще что-то вкусное.
— Как ты научилась так готовить?
Люси не хотелось поднимать тему о шеф-поварах, работавших в Белом доме.
— Методом проб и ошибок.
После того как Темпл наконец проглотила последний кедровый орешек, который долго гоняла влажным пальцем по тарелке, она уставилась на Люси с истинным любопытством.
— Тебе-то что за дело до этого? Мы все знаем, что я сумасшедшая. Почему тебя волнует, что со мной произойдет?
— Потому что я странным образом привязалась к тебе. — Если не считать того, что решение проблем других людей позволяло ей не думать о своих собственных. Теперь, когда до срока сдачи книги остался лишь месяц, а она так и не написала ни одной странички из того, о чем просил ее отец, она не позволяла себе даже думать, чтобы вернуться к работе, и едва разговаривала с членами семьи. Единственное, в чем она преуспела, — это в выпечке хлеба, приготовлении медовой карамели и тупиковом романе с мужчиной, которого использовала для сексуальных утех.
