– Мы не доглядели, но сейчас не время вспоминать старое. У вас говорят, «кто старое помянет, тому глаз – вон».
– У нас обычно добавляют: «А кто старое забудет, тому оба глаза – вон», – произнес Карл.
– У нас еще будет время посчитать взаимные обиды. Сейчас надо торопиться. Я пришел за новым Хранителем. Он должен вернуться к нам.
Пес поднялся на ноги, разинул пасть, демонстрируя огромные клыки и направился к людям. Обошел их по кругу, обнюхал, и вернулся к хозяину.
– Почему вы не уберегли Хранителя? Теперь за ним идет охота. Сердце Мира – огромное сокровище, чтобы его упустить из рук, – задумчиво произнес Карл.
Он почувствовал спиной, как Лора извлекла из кобур револьверы. Надо срочно действовать, пока не началось непоправимое.
– Вы должны отдать нам Хранителя. Вы не понимаете, что такое Сердце. Без него…
– Я знаю, – перебил Дремли Дрема Карл, – без него ваш мир превратится в дырку от бублика и так далее. Признаюсь, я должен был доставить артефакт в ложу Единорога, но я изменил решение, поэтому мы здесь. Сердце вернется в мир мимикрейторов, и я иду против отданного мне приказа. Либо вы поможете мне, либо…
– Где Хранитель? – спросил Дремли Дрем.
Увидев замешательство барона, он добавил.
– Хранитель должен вернуться в мир. Я помогу вам.
Замешательство Карла длилось недолго.
– Пойдемте. Только уберите своего пса, чтобы под ногами не путался.
Барон обернулся к Лоре.
– Жди меня здесь.
Карл вышел из комнаты, Дремли Дрем неслышно последовал за ним.
Комната, в которой укрылся Джек Мортон, находилась в другом конце коридора. При звуке открывающейся двери Миконя вскочил с постели, дернул кинжал с пояса и выставил перед собой. Увидев барона, успокоился, но незнакомец, вошедший следом, вновь насторожил его, поэтому Миконя не спешил прятать кинжал. Вдруг пригодится.
Джек Мортон лежал на кровати под одеялом и шумно дышал. Его грудь то вздымалась, то опадала, то замирала на несколько минут, дыхание останавливалось. Лицо приобретало малиновый оттенок, затем зеленело, шло фиолетовыми пятнами, превращалось в черное полотно и возвращалось к прежнему светлому цвету кожи. Выглядело это страшно и дико, но оторвать взгляд было невозможно.
– Давно он так? – спросил Карл.
– Да вот как привел его сюда, батюшка, так его колбасить да корчить и начало. То чернеет, то аки приведение становится, смотреть тошно, – сказал Миконя, а сам на чужака покосился.
Дремли Дрем подошел к постели и навис, точно кланяющееся дерево, над Джеком Мортоном. Несколько минут он стоял не разгибаясь. Непосвященный человек видел лишь замершего друга возле постели больного. Именно так это выглядело со стороны. Карл смотрел истинным зрением, у него перед глазами плыла иная картина. Он видел, как от Дремли Дрема протянулась к голове и животу больного красная тонкая паутина, по которой забегали голубые всполохи. Точно маленькие врачи бегали по канатным дорогам, протянувшимся от одного существа к другому, и пытались вылечить больного.
Наконец Дремли Дрем распрямился и сказал, обращаясь к барону.
– Он спит сном перерождения и видит сны. И во сне он проживает чужие жизни. Тысячи тысяч жизней прежних Хранителей. Он живет жизнью каждого из них, от самого первого до последнего, наследуя их память и знания. И только после того, как он проживет эти жизни, на свет родится новый Хранитель. И он уже сможет вступить в наш мир, чтобы стать его Сердцем.
– Батюшка барин, смотрите, – всполошился Миконя.
На Джека Мортона нельзя было смотреть без содрогания. Его лихорадило. Тело сотрясала мелкая дрожь. Лицо блестело от мелких капелек пота. Широко открытые глаза закатились, сверкали белками. Изо рта на подушку стекала густая слюна.
Вдруг его лицо изменилось. Его словно заволокло дымом, из которого появилось другое незнакомое лицо. Молодой суровый мужчина с густыми насупленными бровями и выступающей вперед нижней челюстью. Лицо-маска продержалась несколько минут, сменившись другим ликом. Юноша с прозрачными, точно горный ручей глазами и тонким пушком наметившихся усов под носом. И снова новое лицо. Юноша уступил место одноглазому мужику с грубыми крестьянскими чертами лица и рассеченной шрамом щекой.
– Вы видите Предтеч, первых Хранителей Сердца, – сказал Дремли Дрем.
Карл поежился. Меняющееся лицо Джека Мортона выглядело жутко. Раз за разом его вылепляли заново. Один облик сменялся другим, и, казалось, этому не будет конца.
– Как только он проживет последнего Хранителя, мы сможем воспользоваться воротами и перейти в наш мир.
– Как скоро это будет? – спросил Карл.
– Это как повезет. От нескольких часов до нескольких дней может продлиться процесс перерождения. Иногда, такое случается, новому Хранителю понравится чья-то жизнь, и он захочет насладиться ей в полной мере. Тогда процесс перерождения на время остановится. Новый Хранитель зависнет в чужой жизни.
– Дрем, тебе уже доводилось наблюдать перерождение? – спросил Карл, не заметив, как перешел на «ты».
– Мимикрейторы живут долго, но Хранители живут куда дольше, чем мы. Когда я родился, прежний Хранитель уже давно жил среди нас. Так что я впервые, как и ты, наблюдаю процесс перерождения.
– Тогда откуда ты столько об этом знаешь?
– Каждого мимикрейтора с детства учат, что он должен делать, если встретит умирающего Хранителя. Нас готовят к тому, чтобы мы всячески помогали ему. Поэтому мы заранее знаем, что должно происходить и как это выглядит, – разъяснил Дремли Дрем.
– По матчасти они, батюшка, натасканные будте-нате, – заявил Миконя, – А вот вы мне скажите, что мы будем делать, если вот сейчас заявится к нам Великий князь и потребует полный отчет, да выдать ему с рук на руки ценный груз в виде одного артефакта? А у нас и артефакта нет, и клиент не здоров, не говоря уж о дальних родственниках.
Миконя кивнул на Дремли Дрема.
– Не вдаваясь в подробности, я их отпускаю, – сказал Карл.
– Как?! – удивился Миконя. – Да вы, что, батюшка барин, дюже не в себе?
– Я не могу по-другому. Так надо.
– Ну, если вы говорите, значит надо. Только батюшке князю все это не понравится. Ой, не понравится.
Карл почувствовал, как заломило виски, а череп словно стиснули стальным обручем. Помянул Миконя не ко времени, а тут сам Великий князь собственной персоной и явился. Вызывал для беседы.
Разговаривать при всех барон не мог. Не прощаясь, он скорым шагом вышел из комнаты, вернулся к себе и, не замечая Лоры, подошел к окну. Распахнул его, вдохнул свежий воздух полной грудью и активировал окно портала.
Нестерпимый, непреодолимый зов разламывал голову, точно череп сдавили стальными щипцами и пытались расколоть как орех.
