– Что теперь? – спросил Гонза.
Но ему никто не ответил. Дубай озирался по сторонам, осматривая поредевшие ряды своих боевиков. Больше половины остались лежать на подступах к дамбе и в коридорах.
– Где Электрик?! – рявкнул Ваня. Бойцы переглянулись. Один из них выступил вперед и произнес:
– Его шлепнули в самом начале. Случайная пуля. Дубай выругался и саданул со всей злости ногой об стену.
– Какие проблемы, Ваня? – поинтересовался я.
– Я сапера с собой вел. Суперпрофессионал. Он в спецподразделении раньше трудился, пока я его деньгами не переманил. Хороший специалист всегда нужен. А его убили. Я же сказал ему, идиоту, чтобы не лез, а отсиживался за спинами.
– Он так и делал. Но пуля чиркнула неожиданно, – вставил слово боец.
– И как мы теперь будем работать? – заволновался я.
Дубай зло посмотрел мне в глаза. Потом зловеще улыбнулся. А в его глазах проблескивали насмешливые искорки.
– Не боись, прорвемся.
Он скинул с себя пиджак и стал карабкаться в нишу с взрывчаткой. Сперва я посмотрел на него как на полоумного, но боец пояснил мне:
– Дубай сам из минеров. Только предпочитает, типа, подальше от мути этой держаться. Так вот.
Пятнадцать минут в напряжении. Я не видел Вани. Он скрылся, закопался в джунглях проводов и не казал головы. Пятнадцать минут нервов и груда осыпавшихся на бетонный пол окурков. Я вытащил из кармана ароматную кубинскую сигару, откусил кончик и задымил. Впервые чувствовал себя беспомощным, поскольку ничего от меня не зависело. Я вынужден был стоять и ждать окончания банкета. Но не мог притронуться ни к одному блюду. Тяжкое испытание. Ноги так и ходили ходуном от желания действовать. Я набрал полный рот ароматного дыма и выпустил его. И тут появился Дубай. Вынырнул откуда‑то со стороны и скатился вниз.
– Готово, – крикнул он. – Выпить найдется?
Один из бойцов протянул ему фляжку. Ваня скрутил колпачок и присосался к горлышку. У него ходили ходуном руки. Опустошив фляжку, он вернул ее хозяину.
– Здесь все. Разберите взрывчатку. И погрузите ее на катера. Чтобы ни грамма не осталось, – распорядился Дубай.
– Не думаю, что это стоит делать, – возразил я.
– То есть? – обернулся ко мне Ваня.
– Нам понадобятся доказательства того, что здесь готовилось. Если разобрать заряд, то их не будет. Дубай ухмыльнулся.
– Ты прав, – сказал он.
Я достал трубку, визитную карточку полковника Абрикосова и набрал его номер. Ответили сразу же. Я представился и, игнорируя его насмешливый голос, сообщил, что подтверждение моих слов он может найти по адресу: Дамба… После чего разъединился.
– Через полчаса здесь будут кишмя кишат люди ФСБ, – сообщил я.
– Значит, пора сваливать, – резюмировал Дубай.
Мы поспешно покинули туннели дамбы. Бойцы собирали своих товарищей. Оставлять убитых на поле боя – дурная примета. Я склонился над телом Ираклия Стеблина и взвалил его себе на плечо. Ужасная тяжесть, но я распрямился и побрел к «икару». Я оставил его лежать на палубе. А сам прошел в капитанскую рубку.
Дубай и Гонза вошли следом.
– Так. С дамбой мы разобрались. Теперь осталось нанести визит Ульяну Мертвому, – сказал Дубай.
– У нас бойцов почти не осталось, – возразил Гонза.
– Ребята, что участвовали в бою за дамбу, не пойдут с нами. У дома Мертвого ждут свежие силы.
Я сел за штурвал. И вспомнил о фотографии, которую мне протянул перед смертью Ираклий. Я достал снимок и удивился. С фотографии на меня взирала Таня. Моя Таня. Значит вот где пропадал последнее время, Стеблин! Я почувствовал горечь и убрал фотографию.
Я завел мотор катера и отчалил от дамбы.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Дом Ульяна Мертвого находился в одном из самых фешенебельных кварталов города. Здесь жили люди, чей уровень благосостояния много превышал среднюю черту. Рядом с внешне неказистым двухэтажным особняком Мертвого, окруженным высоким каменным забором и по периметру камерами слежения, обитали два финансиста, три нефтяных магната, один банкир, да полицейские высокие чины, которым наше вторжение на частную территорию явно пришлось бы не по вкусу. Но медлить было нельзя. Ульян – матерый, тертый жизнью волк – мог почувствовать запах опасности в воздухе и упорхнуть. Только туг его и видели. А иметь такого опасного врага на свободе безумно и опасно.
«Икар» бесшумно подошел к флотилии кораблей, скопившихся в отдалении от холма. Дубай покинул на время нашу палубу, перескочив на соседний катер. И мы остались вдвоем с Кубинцем. Молчали. Любой разговор в этот момент казался неуместным. Каждый по‑своему переживал смерть Ираклия Стеблина. Я смотрел на Гонзу и видел в нем человека, предрекшего гибель друга. Вот мы снова остались вдвоем. Наверное, это рок, что вновь и вновь все возвращается к исходному числу.
Я не сближайся с Ираклием, как Гонза. Поэтому мое чувство утраты было куда меньшим, чем у Кубинца. Я размышлял о том, как и когда познакомились Татьяна и Ираклий. А быть может, они были знакомы всегда и, когда она спала со мной, где‑то в глубине души держала воспоминание о Стеблине. Воистину загадка из загадок. Но в конце концов, когда я находился с ней, то никак не мог избавиться от воспоминании об Ангелине, да и не хотел, если честно. Во мне ожила злость. Я сотрудничаю с людьми лишившими меня самою близкого мне человека. Поквитаться с ними. Да! Я мечтал об этом Только сперва закончу с Мертвым и ею хозяином, а потом обдумаю способ поквитаться с Гошей Качели и его прислужниками.
Дубаи появился на палубе «икара» с новостью:
– Два часа назад к причалу дома Мертвого подошел катер. Он высадил двух человек. Кто такие, неизвестно. Но сделано это было тайно, чтобы никто не видел. Так что есть вероятность того, что у Мертвого в гостях тот самый хозяин, которого ты пытался безуспешно вычислить.
Я молчал.
Дубай злорадствовал.
– Я распорядился относительно дальнейших действий, – сказал Ваня. Я молчал. Дубай скалился.
– Через десять минут начинаем штурм, – пытался меня заинтересовать Дубай.
– Что ж, вперед, под танки, – разразился я сентенцией.
– Что это значит? – насторожился Ваня.
– Только то, что мы никуда не идем. Мы останемся снаружи и понаблюдаем, как оперативно вы действуете.
Кубинец бросил на меня удивленный взгляд, но промолчал. Он уже привык к моим неожиданным и странным поступкам.
– Твое право, Туровский. Твое право. Ты уже сделал все, что мог. О гонораре можешь не беспокоиться. Качели всегда платит по своим счетам, – брезгливо процедил сквозь зубы Дубай.
– Качели мне ничего не должен. «Икар» мой, а в остальном мы в расчете. – Я помолчал минуту, а потом добавил: – Да! Кстати! Передай Качели, что я тоже всегда плачу по счетам!
