– Спасибо, Вано. Свои люди, сочтемся. Минут через десять будем, – пообещал я и отключил связь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Частное детективное агентство «Квадро», совладельцами которого являлись Гонза Кубинец и я, располагалось по адресу: канал Беринга, дом двадцать семь. Мы откупили целый четырехэтажный особняк вместе с островком суши, на котором он стоял, и куском набережной. Раньше в этом доме жил генерал‑полковник Ростопчин, но после того, как его застрелила жена, дом оказался во владении единственного сына генерала, тут же постаравшегося сбыть родовое гнездо, чем мы и воспользовались, убив все накопления за три года. Фронтон дома украшали четыре атланта в виде древнеримских легионеров. Они держали на своих плечах балконы с таким свирепым видом, точно это не гордые сыны Рима, а дикие германцы, ошалевшие от вседозволенности.
Охранники высадили нас у парадной лестницы из восьми каменных ступенек и тут же отбыли в направлении Адмиралтейского РАЯ.
– Что‑то в моем животе бурчит, – поделился ощущениями Гонза. – От пустоты. Это говорит о том, что…
– Думаешь ты желудком, как я и предполагал ранее, – закончил я мысль Кубинца на свой манер.
– Нет, не желудком. Но пообедать стоит, – нарочито обиженным тоном отозвался Гонза.
Я отомкнул парадную дверь. Долго возился с замком. Ключ не хотел проворачиваться. Распахнув дверь, я пропустил вперед Кубинца. Гонза вошел и остолбенел. Раздался сдавленный смешок и короткий возглас:
– Твою мать.
Я поспешно рванулся в офис. Запахнул за собой дверь, запер ее, щелкнул клавишей, включая освещение в холле, и обернулся.
Увиденное сперва повергло в шок, затем вызвало оторопь, которая сменилась гневом, переросшим в ярость.
Гонза грязно выругался и влепил кулаком со всей мощи в дверной косяк. Осталась вмятина. С костяшек закапала кровь. Он поморщился и облизнул руку.
В дальнем конце холла под балконом второго этажа равнодушно висел Иван Ирисов, не доставая своими длинными кривыми ногами до пола сантиметров десяти. Рот Ирисова был неестественно растянут в судорожной ухмылке, будто из последних сил он пытался посмеяться над судьбой. Рубашка распахнута, обнажая бледную волосатую грудь. Пуговицы на рубашке отсутствовали. Они блестели пластмассовой россыпью на полу. Петля, обвившая кадыкастую сломанную шею Ирисова, ниспадала с перил балкона.
– Приехали, – резюмировал Гонза.
– Вот уж точно, – поддакнул я.
Восемь минут назад разговаривал с Ирисовым. Вано был жизнерадостен и полон оптимизма. После этого меня пытаются убедить, что он добровольно влез в петлю.
Кубинцу, видно, пришла на ум та же мысль.
Он подошел к повешенному и, не касаясь тела, пробежал по нему глазами.
– Отравлен, – констатировал Гонза. – Также, как Плавников. Следы на шее.
Смерть Ирисова меня убедила в теории о двух группировках.
Одна из них заинтересована только в сборе полезной информации. Эти наводнили мой кабинет жучками и подселили в комп «Траяна». Проникли в мой дом, присутствовали в нем тенями. Они впитывали всю информацию, курсировавшую, как шарик пинг‑понга, между стенами.
Вторая группа поставила себе целью убрать каждого, кто хоть на миллиметр приблизится к разгадке исчезновения Романа Романова. Вполне возможно, что убийцы перепутали Ирисова со мной. По крайней мере, эту версию откидывать никак нельзя.
– Что с Ванькой делать? Снять? – поинтересовался Гонза.
– Никак нельзя. Нам еще с полицией разбираться. Звони инспектору Крабову. Я буду в Хмельной.
Я неспешно, точно прожил на земле тысячу лет, направился к лифту, раздумывая над предстоящей встречей с инспектором Крабовым. Надо сказать, что видеть Петра Петровича Крабова мне совсем не улыбалось. Петр Петрович возглавлял районное управление внутренних дел и питал к моей персоне ту же любовь, что бык к шпаге тореадора.
По странному стечению обстоятельств каждое крупное убийство в районе оказывалось связанным с моим именем. Стоило обнаружить труп, сообщить родственникам, как через полчаса я приступал к работе, к вящему неудовольствию Крабова.
Петр Петрович так надеялся, что, когда мы переедем, он заживет спокойно.
Да не тут‑то было.
Раскатал губы‑то. Мы передислоцировались с Гаванского канала, где занимали этаж в бизнес‑центре по соседству с зубоврачебной клиникой и мебельным магазином, на канал Беринга в собственный особняк. Поручик Стеблин, правая рука Крабова, рассказывал, что, когда инспектор узнал о переезде, его лицо приобрело вид посмертной маски Фредди Крюгера. В отличие от Крабова со Стеблиным мы находились в прекрасных отношениях, я бы даже сказал дружеских.
Но, пока инспектор Крабов не заявился, мне требовалось сделать пару телефонных звонков. Так сказать – на опережение. И я предпочел звонить из Хмельной, так я прозвал свой пивоваренный подвальчик.
Первым делом я дозвонился до господина Чистоплюя и обрадовал его новостью, после чего задал риторический вопрос:
– Мы продолжаем расследование?
– А вы намерены отказаться? – вопросом на вопрос отозвался Иероним Балаганов.
– Я – нет. Я всегда иду до конца. А вы?
– Скажите, вы хоть продвинулись? – не заметил моего вопроса господин Чистоплюй.
– Стали бы на меня охотиться в противном случае, – усмехнулся я.
– Тогда продолжайте. Только так. Истинно так, – распорядился Иероним Балаганов.
Я повесил трубку и позволил себе расслабиться на минуту. Развалился в кресле, собираясь с мыслями. Я так уверенно ответил господину Чистоплюю, что у меня есть версии, что сам чуть было не поверил в это. На самом деле – голый пустырь. Только летающий мусор, но ни одной дельной дороги, ни травинки догадки. Я не имел представления, почему похитили Романа Романова. Но знал, в каком направлении двигаться. А это главное!
Вторым делом я дотянулся до школьного приятеля Степана Прокуророва. Звонил я ему на мобилу, поскольку рабочего номера не знал. Откликнулся Прокуроров сразу же.
– Кто это? Туровский, ты, что ли?
– Степ, я. Дело к тебе есть.
– Я уж обрадовался, что ты за жизнь встретиться хочешь. А у тебя опять дело, – недовольно пробурчал Степан Прокуроров. – Ну, выкладывай.
– Мне нужно узнать все, что возможно, о Родионе Сельянове.
– Кто таков?
– Все, что мне известно, так это то, что он работает адвокатом в бюро «Моисей».
– В первый раз слышу о «Моисее». Что‑нибудь есть еще?
– Телефон.
Я надиктовал номер.
– Ну, будь. Вызнаю, позвоню.
– Степ, если у тебя завтра вечером планов нет, заезжай. Мы на канале Беринга обосновались, – предложил я.
