Когда Эдуард Анатольевич вез их в детдом на своих шикарных «Жигулях», Русалочка, засыпая от обилия еды и впечатлений, пролепетала:
– А где веркиверк?
– Какой веркиверк? – удивилась Мама.
Принц неожиданно для себя стал называть эту женщину Мамой в мыслях.
– Фейерверк, – объяснил он.
– Сложное слово, ха-ха-ха, – расхохотался Эдуард Анатольевич. Ее муж вообще много смеялся.
Дети, конечно, ужасно завидовали счастливчикам, и разговоров на следующий день была уйма. У Русалочки рот не закрывался, тем более что на прощание Принцу вручили пакет с фруктами и другими лакомствами. А вечером она заболела, и ей поставили горчичники. Принцу не позволили подходить к больной, но перед сном он проскользнул в девчачью комнату.
Русалочкина ладошка была горячей и влажной. Принц думал о несправедливости здоровья: сколько она мерзла летом на лодке – и все обошлось, а тут, из-за каких-то мороженых шариков…
* * *
Альбина Николаевна с утра позвала в директорскую. Принц испугался. Что они натворили?.. К директору, внушительной тетеньке в желтом парике, с губами, стянутыми в замочек, воспитанников водили в особых случаях нарушения дисциплины.
Там сидели Мама и Эдуард Анатольевич. Директор встала из-за кабинетного стола и разомкнула свой ярко-красный замочек:
– Ну, здравствуй, дорогой.
Принц оглянулся – за спиной не было никого, воспитательница вышла. Значит, это ему.
– Поздравляю! Теперь у тебя будет семья…
Директор говорила и говорила, а он в ужасе думал: а как же Русалочка? Мама ее не возьмет? Не хочет взять? Его девочку? Она выбрала только его? Почему?!
– Без Русалочки я никуда не пойду, – твердо сказал он.
– Что за русалочка? – растерялась директор.
– Моя, – пробормотал он.
Вновь выпорхнувшая из двери Альбина Николаевна со стопкой вещей Принца в руках подбежала к ней и, прикрыв рот ладонью, что-то прошептала в ухо.
– А-а, эта… – молвила директор и снисходительно улыбнулась.
– Девочка болеет, ей пока нельзя выходить на улицу, – затараторила воспитательница. – Вы обязательно встретитесь, когда она выздоровеет, но, наверно, не скоро, ангина очень заразна, ты же умный мальчик и хорошо знаешь, как опасно в таком состоянии… у девочки жар, ей нужен покой, и сегодня твою Русалочку должны поместить в больницу!
– Вы ее возьмете? – прямо спросил он Маму.
– Вот выздоровеет, тогда и посмотрим.
Ему не понравилось это «посмотрим», но взрослые громко заговорили и не дали уточнить вопрос. Мама принялась застегивать на нем какую-то незнакомую куртку.
– Я могу повидать ее сейчас? – осмелился он, уже одетый.
– Русалочка спит, не надо тревожить.
Смахнув что-то со щеки, Альбина Николаевна поцеловала его на прощание.
Принц смотрел в заднее окно машины на грустно повисшие головки подсолнухов. Они выросли летом на том месте, где он рассыпал семечки, принесенные когда-то Русалочкиным отцом.
«Жигули» выехали за ворота детдома. Принц молчал, Мама тоже молчала. Он понял: она знает, как ему больно.
– Ты плачешь? – забеспокоилась она, поднимаясь с ним за руку по лестнице, и только тут он заметил, что не может остановить слез. Они капали на ворот новой куртки, противно теплые и соленые. Мама вытерла платком его лицо:
– Не плачь, мой мальчик.
Она назвала его как бабушка. Обняв Мамину узкую талию, он уткнулся ей в грудь и разрыдался.
* * *
Раньше в комнате Принца вместе с ним жили семь мальчиков, теперь он владел собственной детской. Собственным столом для рисования и уроков, собственной полкой с игрушками, собственным аквариумом с золотыми рыбками и подсветкой! Обо всем этом он с полным правом мог сказать «мое».
Принц не мог наглядеться на свою комнату. Вещи в ней казались ему необыкновенными, исключительными: налитая шелковым светом лампа в изумрудном абажуре; большой плюшевый мишка на диване, приятно ворсистый на ощупь; картина в позолоченной раме на стене: две странные птицы-женщины – одна светлая, с праздничным лицом, вторая темная и плачет; шторы в веселых васильках на шафрановом поле; игрушечные машинки – «Москвич» как настоящий, только маленький… и – о-о! – книги! Книги в толстых картонных переплетах, с цветными картинками! Как же здорово будет разглядывать их с Русалочкой!
Под стать детской оказалась вся квартира с множеством прекрасных вещей – просторная прихожая, кухня, зал, спальня новых родителей – крохотное дерево в керамическом ведерке на окне!
Еда была необычайно вкусной, и Принц снова опечалился: он-то здесь обжирается супом харчо и поджаренными сосисками, а Русалочка лежит больная в палате!
– Что грустим? – весело спросил Эдуард Анатольевич. – Хватит кукситься, Принц, в выходные пойдем в зоопарк!
Мужу Мамы нравилось прозвище мальчика.
– А в цирк можно?
– Да, – кивнула Мама. – Возьмем билеты и сходим.
– С Русалочкой?
Непонятно переглянувшись с Мамой, Эдуард Анатольевич глубоко вздохнул:
– Ты уж прости, должен сообщить тебе неприятную новость. Русалочка тяжело больна. Собрался большой врачебный консилиум. Доктора выяснили, что вылечить в нашем городе девочку не удастся, поэтому ближайшим же самолетным рейсом ее отправили в московский медицинский институт.
– Это из-за м-мороженого? – спросил Принц, заикаясь.
– Нет, заболевание наследственное.
– Что у нее болит?..
– Сердце, – снова вздохнул Эдуард Анатольевич. – Да не горюй же ты так, поправится! В Германии, Англии или в Америке лучшие врачи вылечат обязательно. Родственники девочки, возможно, согласятся привезти ее к нам в гости, когда она станет взрослой.
– Какие родственники? – Принц возил по тарелке вилкой и ничего перед собой не видел. – У Русалочки их нет. Папа замерз в прошлом году…
– Ах да, ты же не знаешь, – вмешалась Мама, – звонила директор детдома и сказала, что, к сожалению, девочку нам не отдадут. В другой стране у нее обнаружилась родная тетя. Она искала племянницу давно и была счастлива найти.
– В какой стране?
– Неизвестно, – развел руками Эдуард Анатольевич. – Тетя с мужем прилетели в Москву, в тот медицинский институт, и после обследования собираются тотчас же вернуться с девочкой обратно. Врачи говорят: нужна срочная операция, нельзя медлить! Все случилось так быстро, так неожиданно… Мы ничего не могли поделать…
Принц боялся пошевелиться. У него плакало и по всему телу жарко расплескивалось сердце.
Мама не пустила его в школу. День, и второй день до обеда он пролежал на своем диване в обнимку с плюшевым мишкой. Принц молился. Он вспомнил, как бабушка молилась у висящей в углу небольшой картинки, нарисованной темными красками. С картинки смотрел строгий Бог в нимбе и грозил кому-то тремя длинными пальцами. Остальные Бог сжал. Принц молился Ему, чтобы операция прошла удачно и Русалочка выздоровела. О том, что не увидит ее, он не мог думать. В голову слетались страшные мысли о смерти, Принц гнал их от себя. Он подумает о встрече с Русалочкой когда-нибудь потом… потом, лишь бы она осталась жива.
