От окончательной паники спасло то, что вышли к какому-то ручью. Дальше было совсем просто: дошли до реки, прошли по льду до знакомых мест. К вечеру вышли на дорогу. Поймали попутную машину – не сразу, конечно. Ночью посреди лесов и степей попутчиков обычно не берут. Пришлось уговаривать, выскочив на асфальт с оружием. Доехали, в общем.
А Юрик оказался даже доволен. Мол, загнали в лес – пусть там и сидит, теперь не успеет. Сказал, что пришла наконец их ночь, что теперь можно все – и послал проделать то же самое с домом Олега. Там точно не должно было оказаться хозяев – их следовало дождаться и… Кто же знал, что хозяин приедет чуть ли не со взводом мотопехоты?
– Ну, насчет взвода – это вы загнули, ребята, – довольно усмехаясь, подытожил Иваныч. – Взвод на вашу шайку посылать – велика честь. Так, с приключениями и прочей лирикой покончили? Теперь давайте, выкладывайте самое главное. Быстро! – неожиданно рявкнул ведун. – Сколько человек в высшем круге? Что сегодня делали? Где вы собираетесь? Сколько таких компаний, как ваша? Кто самый главный? Говори, сволочь, пока живой!
С перевернутой табуретки с лязгом полетели на пол инструменты. Иваныч схватил Костю-юриста за шиворот, приподнял вместе со стулом. Превращение добродушного старичка в разъяренного тигра с горящими глазами было настолько неожиданным, что даже Александр выронил иглу и втянул голову в плечи. То же движение повторили оба пленника. Сейчас их можно было спрашивать о чем угодно.
Не удалось. Хлопнула входная дверь, в прихожей послышались возбужденные голоса, что-то упало. В комнату заглянул Михаил:
– Николай Иваныч, помощь нужна, срочно! Один не справлюсь!
Стул с привязанным Костей покачнулся и завалился на спинку. Ноги юриста смешно дернулись. Им полагалось болтаться в воздухе, но кто-то аккуратно привязал колени и лодыжки к ножкам стула. Чтобы сидящий не мог пнуть палача, да и вообще меньше дергался, не мешал работе.
– Я продолжу, – Александр подобрал железки с пола.
– Не надо, Шурик, я уже все, что надо, узнал. Пошли, посмотрим, что там. Впрочем, можешь что-нибудь свое поспрашивать.
– Иваныч, так ведь они ничего еще не сказали!
– Ну и что?! – ведун ответил на удивленный взгляд Александра такими же широкими глазами. – Обязательно воздух греть, что ли? Мне этот треп нужен был только для того, чтобы они расслабились и лишнего в голове не держали. Например, как меня обмануть. Такому вас не учили? Правильно, и я тебя не учил. Пока что это не для тебя, такие штуки проделывать. Зеленый еще. Все, некогда мне, – Иваныч захлопнул за собой дверь.
За дверью кто-то протяжно закричал и тут же умолк. Нет, похоже, рот заткнули – мычание слышно. Правильно, нечего соседей будить. Хотя они и не спят. Хотя и квартира у Ильи наверняка изолирована. Интересно, если у Олега вокруг дома был отвод глаз, то как это называется? Заворот ушей?
Мычание сменилось стоном. Больно человеку, очень больно. Пытается себя сдержать, а не получается. Краем глаза Александр увидел, ка втянул голову в плечи лысый Витек. У Кости, наоборот, глаза заблестели, даже плечи распроавил. Насколько веревка позволила. Наслаждается он чужой болью, что ли?! Нет, не похоже. Удовольствия не чувствуется. Скорее гордость какая-то. Значит, сообразил, что кому-то из наших досталось.
– Шурик, давай сюда! – послышалось из-за двери. Что-то там действительно серьезное. Но и здесь без присмотра бросать не хочется. Александр пошарил взглядом по комнате, нашел брошенные кляпы. Поднял, отряхнул от пыли.
– Ну что, ребята, скучно? Поскучайте пока еще. А вот говорить вам незачем, – кляпы вошли на прежнее место. Между зубов. – Подумайте пока, вернусь – разговор продолжим. Старик все, что надо, узнал, а у меня еще несколько вопросов есть. Так сказать, в частном порядке, без протокола.
Веревки проверить надо. На совесть вязали, да и умело, ничего не скажешь, но все-таки, мало ли что… Нет, пока ничего. Пока – потому что через полчаса, не позже, надо будет ослабить. Перестарались ребята под горячую руку.
– Шурик, ты где застрял, твою в конюшню!..
Выскочил из комнаты, рванул дверь соседней. Знакомая, до боли знакомая картина. До своей боли и до чужой.
Камуфлированный костюм когда-то был светло-серым с голубоватыми и синими пятнами. Бурый цвет в зимней маскировке применяется редко. Сейчас каштаново-коричневые и темно-багровые пятна расползлись по штанинам так, словно кто-то решил перекрасить одежду, да не успел. Зато на лохмотьях, когда-то прикрывавших живот, светлых участков не осталось совсем. Приглядевшись, понял, что ткань сначала рвали чем-то не слишком острым, а затем полосовали ножом.
Память горячо толкнулась в голову и отступила.
Действительно, не время сейчас для воспоминаний. Работать надо.
– Смени Мишу, он выдохся, – Николай Иванович коротко мотнул головой, указывая место около раненого. Руки были заняты – держали голову стонущего парня, легко массировали лоб и виски. Двое ребят в пятнистом приложили свои ладони к рукам товарища, еще один растирал босые ноги. Долговязый Михаил водил кончиками пальцев по бинтам на животе. На свежей повязке краснели два небольших пятна – слева под ребрами и справа, почти у бедра.
– Что делаем? – Александр обошел вытащенную на середину комнаты кровать. Встал так, чтобы не мешать остальным. Потер ладони, покатал между ними невидимый горячий шарик. – Я готов.
– Снимай боль и поддерживай. Кровь мы остановили, но он потерял много. Ежовый корень, Ильи нету! Придется как получится, – Иваныч закрыл глаза, словно к чему-то прислушивался. – Так, левую руку меньше. Левую, сказал, сено-солома! Ноги нормально. Саша, взялся?
Пальцы легли на белые полосы, под которыми пульсировало чужое страдание. Дрожат пальчики-то! Учился Александр боль сниамать, у того же Иваныча и учился. И еще раньше, у капитана своего, светлая ему память. Даже применял. Только не в таких тяжелых случаях. Когда голова у кого-то болит или даже зуб – это одно. Когда две раны…
– Миша, уходи! Уходи, с тебя хватит!
Тут же на руки словно кандалы надели. С гирями – по пуду на каждую руку. Александр пошатнулся, пальцы дрогнули, но на живот не надавили. Даже странно как-то. Через несколько секунд тяжесть прошла, осталась ноющая боль и покалывание. И еще – чувство чужого тела. Ого! Это на животе дырки маленькие. Из спины клочья мяса выдраны, а что в кишках твориться – лучше бы не заглядывать. Хотя надо. Иначе будет хуже. Хорошо еще, что ни печень, ни почки не задеты.
Серьезно парню досталось. Винтовка или карабин. А может, и «Калашников» – старенький, калибра семь – шестьдесят два. Видели такие дырки, и не раз. Только почувствовать все лучше всякого рентгена пока не доводилось. К счастью.
Ого! Никогда бы не подумал, что это столько силушки потребует. Не то чтобы сразу выдохся, но уходит много, как в ванну без пробки. Как только Мишка выдерживал?! А ведь он еще этого паренька откуда-то тащил. Ну, пусть даже не один и не на себе, но снимал-держал сам. Под такие дела он никого не подставляет.
