— Тебя просил кто-нибудь следить за мной сегодня?
— Нет. Но разве ты не видел, кто это был, Вортигерн и твой дед. Представляю себя на твоем месте, если бы пошел за ними следом.
— Я не собирался этого делать, — солгал я, — просто осматривал окрестности.
— На твоем месте я бы занялся этим подальше отсюда. Они специально приказали охране ждать внизу. Я пришел проверить, где ты. Приказ исполнялся.
Я снова сел.
— Ладно, считай, что проверил. Теперь уходи. Потом можешь вернуться и сказать, когда мы будем уезжать.
— Чтобы ты в ту же минуту смылся отсюда?
Я почувствовал, что краснею.
— Сердик, я же тебе сказал.
— Подожди, — настаивал он. — Я хорошо знаю тебя. Что бы ни было у тебя на уме, когда ты так смотришь, обязательно случается что-то нехорошее. И всегда с тобой. Надо что-то делать.
Я рассердился.
— На этот раз случится с тобой, если не сделаешь, как я сказал.
— Только без королевских ноток, — ответил он. — Я же хочу спасти тебя от порки.
— Знаю. Забудь обо мне. У меня есть свои соображения.
— Скажи мне. Я же вижу, в последнее время тебя что-то мучает. В чем дело?
— Ни в чем, — ответил я искренне, — нет ничего, чем бы ты мог мне помочь. Забудь об этом. Короли сказали, куда пойдут? У них хватало времени в Сегонтиуме или по пути сюда, чтобы обговорить все.
— Они пошли на вершину скалы. За хребтом есть место, откуда просматривается вся долина. Там стояла старая башня — Динас Бренин.
— Королевский форт?
— От него ничего не осталось, кроме груды камней. Зачем тебе знать?
— Просто интересно, когда мы поедем домой.
— Через час, они сказали. Послушай, почему бы тебе не спуститься? Я бы обыграл тебя там в кости.
Я улыбнулся.
— Благодарю покорно. Оторвал тебя от игры? Извини.
— Ничего. Я все равно проигрывал. Ладно. Оставайся один, но и не думай высовывать отсюда голову. Попомни, что я рассказывал тебе о голубе-вяхире.
В это же мгновение, легок на помине, стрелой промчался голубь. Раздалось хлопанье крыльев, свист рассекаемого морозного воздуха. Сверху над ним, готовясь нанести удар, пролетел сокол.
Голубь поднялся вдоль склона, огибая препятствия, подобно чайке, скользящей над волной. Птица стремилась скрыться в чаще. Она летела на расстоянии фута от земли. Соколу было опасно нападать на нее. Но сокол, видно, изголодался и рискнул кинуться на голубя, как только тот достиг опушки леса.
Послышался писк, пронзительное «квик-ик-ик» сокола, треск веток и... тишина. Сверху плавно опускались, качаясь в воздухе, белые перья.
Я выбежал на пригорок.
— Он догнал его!
Происшедшее было яснее ясного. Сокол, вцепившись в голубя, влетел в заросли, и они вместе упали на землю. Судя по установившейся тишине, оба, оглушенные, лежали там.
Чащу у основания ложбины образовывали густые заросли. Я раздвинул ветви и зашел в лес. Перья указывали мне направление, и наконец-то я нашел их. Мертвый голубь лежал на камнях с распростертыми крыльями. Его белоснежная шея была в крови. Сверху покоился сокол, глубоко погрузив свои когти в голубиную спину и наполовину вогнав в нее клюв. Он был еще жив. Когда я наклонился над ними, сокол пошевелил крыльями и, приоткрыв голубоватое веко, посмотрел на меня пронзительным взглядом.
Тяжело дыша, подоспел Сердик. Он взглянул из-за моего плеча.
— Не трогай его. Он поранит тебя.
Я выпрямился.
— Вот так-то с твоими голубями, Сердик. Пора их забыть, не так ли? Оставь их. Они дождутся нашего возвращения.
— Возвращения? Откуда?
Я молча указал в направлении полета птиц. За зарослями, в возвышении, чернело квадратное отверстие, похожее на дверной проем. Сразу и не заметишь.
— Ну и что? — спросил Сердик. — Судя по всему, вход в заброшенную шахту.
— Да. Именно ее-то я и хочу осмотреть. Зажги свет и пойдем.
Он начал отказываться, но я резко оборвал:
— Хочешь — иди, не хочешь — не ходи, но сделай мне свет. Поторопись, осталось мало времени.
Немного погодя я услышал, как он, недовольно ворча, начал набирать сушняк, чтобы сделать факел.
В штольне кругом были навалены битые камни. Деревянные опоры местами подгнили. Однако за ними открывался довольно ровный проход, шедший в самое основание холма. Я мог шагать почти не сгибаясь, как и Сердик: он был небольшого роста. В свете самодельного факела наши тела отбрасывали причудливые тени. На полу виднелись углубления от тяжелых корзин, которые волоком вытаскивали на поверхность. Стены и потолок пестрели следами кайл и зубил, которые использовали при прокладке туннеля.
— Куда ты, к чертям, собрался? — нервно спросил Сердик, шагавший сзади. — Пойдем обратно. Здесь небезопасно, может случиться обвал.
— Не случится. Смотри, чтобы не погас факел, — коротко ответил я.
Туннель повернул направо и начал полого спускаться вниз. Ориентация под землей затруднялась, даже легкого дуновения ветерка не ощущалось, благодаря которому в кромешной тьме угадывалось направление. Я догадывался, что наш путь лежит в глубину основания холма, на котором находилась старая королевская башня. Но нам не грозила опасность заблудиться. Мы держались главной галереи. Начали попадаться завалы. Один раз мне пришлось остановиться, когда мы наткнулись на груду камней, полностью закрывавших проход. Я перебрался через них — дальше путь был свободен.
У камней Сердик остановился. Он поднял факел и вгляделся в темноту.
— Погляди, Мерлин! Пойдем обратно, ради всех святых. Это хуже всякого безумства! Послушай же меня. Здесь по-настоящему опасно! Мы забрались под самую скалу. Лишь богам известно, кто здесь живет. Пошли обратно, малыш.
— Не трусь, Сердик. Тебе места хватит. Пошли быстрее.
— Нет, не пойду. Если ты сейчас же не вернешься, клянусь, я пойду обратно и все расскажу королю.
— Погоди, — сказал я, — это важно для меня. Не спрашивай почему. Клянусь тебе, что там не опасно. Если ты боишься, давай мне факел и возвращайся.
— Ты же знаешь, я не могу тебя оставить.
— Да, знаю. А если ты оставишь меня и со мной что-нибудь случится, что будет с тобой?
— Правильно о тебе говорят, что ты дьявольское отродье.
Я рассмеялся.
— Когда вернемся, называй меня как тебе вздумается, а сейчас поторопись, Сердик. Пожалуйста. Уверяю, тебе ничего не грозит. По всем приметам сегодня безопасный день. Ты сам видел, что на подземелье нас навел сокол.
Конечно же, он пошел. Бедный Сердик, ему ничего не оставалось. Левой рукой он сделал знак против нечистой силы.
