— Что именно?
— Наша экспансия в космос. Не слишком ли дорогую цену мы за нее платим? Не слишком ли много похоронок приходит оттуда?
Понимая причину этого вопроса, Ротанов все же уточнил, не желая афишировать свои методы подготовки к подобным встречам:
— У вас там кто-то остался?
— Сын. Единственный сын пропал без вести во время Саронского мятежа.
— Я там был. На Сароне творился настоящий ад.
— Я знаю, что вы там были, потому и спросил — зачем все это?
— Если бы не колонии, мы бы давно задохнулись. Земля стала слишком тесной и маленькой.
— С этим я не спорю. Но не кажется ли вам, инспектор, что мы взяли с собой в космос всю грязь, которую накопили у себя дома, всю нашу зависть и всю свою безмерную алчность? Не в этом ли причина той высокой цены, которую нам приходится платить за нашу неуемную экспансию? Изуродовав собственную планету, мы теперь перешли на чужие.
Именно после этих слов Ротанов почувствовал непонятную тревогу. Комендант склада вооружений — философ. Слишком уж странным выглядело подобное сочетание, и, кроме всего прочего, его личное впечатление от этого человека совершенно не соответствовало служебной характеристике Свиридова.
— Я стараюсь выполнять свое дело и не задумываться о глобальных проблемах, решить которые я не в силах.
— А в чем оно состоит, «ваше дело», это вы знаете?
— Оно состоит в том, чтобы помогать людям, попавшим в беду на внешних колониях, чтобы, по возможности, уменьшать количество жертв и устранять непонимание и недоразумения, из-за которых там возникает большинство конфликтов.
— Хороший ответ. Ладно. Давайте вашу заявку.
Свиридов мельком взглянул на список снаряжения, составленный Ротановым, который перед этим изучал весьма детально, а затем сказал, не дав ему возможности обдумать только что состоявшийся, довольно странный, разговор:
— Проблемы будут только с ракетами класса R-32, они давно сняты с производства. Придется приспосабливать более поздний образец серии R-42.
— Но они шрапнельные? Для меня это важно.
— Не сомневайтесь. Они еще лучше, только размеры аппарели не совпадают.
И уже много позже, когда все вооружение было погружено роботами на транспортный кар и отправлено на космодром, когда сам он покинул склад и сидел в лунном челноке, Ротанов понял, что не давало ему покоя во время встречи с комендантом Свиридовым. Это были его рыжие усы.
И не потому, что никто из всех знакомых инспектору жителей Земли не носил усов, этот анахронизм встречался только на дальних колониях, там, где люди старались соблюдать патриархальные традиции, — дело было совсем не в этом, дело было в том, что ничего, кроме этих усов, Ротанов не мог вспомнить.
Внешность коменданта полностью исчезла из его памяти, и ее место заполнили эти самые усы… Если бы сейчас ему пришлось набросать словесный портрет человека, в обществе которого он только что провел не меньше часа, он не смог бы этого сделать. И это было настолько странно, что сразу же после старта челнока Ротанов включился в информационную сеть лунной базы и, воспользовавшись своим паролем, затребовал полное личное досье Свиридова. То, которое он просматривал в управлении, содержало лишь самые общие сведения обо всех федеральных служащих.
Но именно в этот момент челнок попал в сплошную полосу помех, информаторий выдал какую-то абракадабру, что-то вроде того, что такого человека в реестре базы не значится, после чего связь прервалась полностью.
Ротанов дал себе слово, вернувшись в свою контору, прояснить эту непонятную ситуацию. Но до старта «Разгона» оставалось всего несколько часов, и он так и не успел этого сделать, прощальный визит в управление не состоялся.
Линда Гердт впервые в жизни поняла, как должен чувствовать себя человек, попавший в камеру одиночного заключения. За дверью конспиративной квартиры Ротанова остался огромный и враждебный город, который совсем недавно пытался ее убить, и она даже не знала, имеет ли отношение к этому покушению ее собственный отец.
Несколько раз она порывалась, наплевав на все запреты, позвонить ему, — но благоразумие взяло верх, и Линда решила дождаться возвращения Ротанова. Ей и в голову не приходило, что она может остаться в этой квартире ночью одна. Он должен был вернуться, она чувствовала, что понравилась ему, и не знала ни одного мужчины из числа своих знакомых, который не попытался бы воспользоваться создавшейся ситуацией.
Несколько неожиданно для себя она поняла, что не станет возражать, хотя бы потому, что он тоже ей нравился, а также потому, что этот человек был героем ее юности, а совсем недавно он спас ей жизнь и хотя бы за это заслуживал награды…
Но Ротанов не появился этой ночью, и утром, проснувшись в скомканной постели, Линда почувствовала сначала разочарование, а потом в ней заговорило уязвленное самолюбие.
Он еще пожалеет, что пренебрег ею, пусть только появится… Но он не появлялся весь следующий день, и, в конце концов, потеряв терпение и не в силах больше вынести неопределенность ситуации, она набрала номер отца… Но, едва прикоснувшись к кнопке вызова абонента, Линда услышала серию коротких гудков, а затем спокойный голос Ротанова в трубке произнес: «Я же просил вас не пытаться использовать телефон. Не надеясь на ваше благоразумие, я заблокировал его».
— Где вы? Сколько еще я должна сидеть в этой запертой квартире!?
Но ответом на ее возмущенную реплику были возобновившиеся короткие гудки. С нею разговаривал телефонный автомат.
А когда наконец к вечеру второго дня в квартире щелкнул электронный звонок и на пороге возник Ротанов, все заранее заготовленные Линдой гневные слова куда-то исчезли, и она стояла молча, ожидая извинений или хотя бы малейшего знака того, что он рад ее видеть, но он лишь сказал в своей обычной, отрывистой манере:
— Собирайтесь, у нас очень мало времени. Все готово к отлету.
И она без возражений подчинилась, удивляясь собственной безропотности.
Их атаковали через час после старта яхты, когда до ушедшего вперед «Разгона» оставалось не более десяти тысяч километров. В открытом космосе расстояния измеряются другими мерками, так же как время. И, хотя небольшая масса яхты делала ее более маневренной, наращивать ускорение более высокими темпами мешало отсутствие на кораблике современных антиперегрузочных устройств. К тому же это было бессмысленно в сложившейся ситуации.
Пятерка ракетных истребителей, используемых в космосе большими кораблями при непосредственном контакте с противником, была спрятана на старом, давно законсервированном охранном спутнике и совершенно неожиданно появилась на кормовом радаре яхты несколько минут назад.
Со времен второй Троянской войны, развязанной в космосе своими же соотечественниками, решившими заплатить за отделение от Федерации любую цену, вокруг Солнца, по гелиоцентрическим орбитам, вращалось столько железного хлама, что спрятать среди него эскадрилью истребителей не составляло никакого труда.
