— Что собой представляет этот препарат?
— Всего лишь сильное снотворное мгновенного действия. Его хватает на пару часов, и этого времени достаточно, чтобы санитары всерьез занялись пострадавшим.
— И где же, по-вашему, мы возьмем этот самый инвазиум?
— В моей стандартной аптечке, с которой не расстается ни один десантник. Там есть и специальный пистолет, стреляющий капсулами препарата.
Прошло, наверно, не меньше получаса долгого мучительного ожидания, показавшегося Ротанову целой вечностью.
Наконец Линда, с застывшим лицом сомнамбулы и вымученной улыбкой на губах, появилась в дверях гостиной. Все четверо мужчин молча сидели за столом, старательно опустив глаза в свои тарелки.
Ротанов выстрелил из-под салфетки, которой был прикрыт медицинский пистолет, едва Линда переступила порог, и, наверно, только благодаря этой предосторожности она не успела ничего сделать.
Капсула хлопнула у нее на плече, мгновенно, под большим давлением выбросив ей в кровь необходимое количество препарата. Женщина покачнулась и через мгновение рухнула бы на пол, не подхвати он ее обмякшее тело. Десантный «инвазиум» и в самом деле действовал мгновенно.
Ротанов нес Линду, похожую теперь на тряпичную куклу, по лестнице и совсем не был уверен в том, что ему удастся так же успешно завершить заключительный акт этой драмы. Если она права в своих предупреждениях насчет жемчуга, все еще может окончиться совсем не так, как он предполагал…
Оказавшись в комнате Линды, он осторожно положил ее на кровать и, ухватившись за цепочку проклятого кристалла, потянул ее на себя — но не тут-то было. Казалось, кристалл плотно прирос к телу женщины.
Тогда он резким движением распахнул ее блузку и обнажил в ложбинке между грудями тлеющую алую горошину, чем-то похожую на впившегося в тело огромного клеща.
Ухватившись за камень, он попытался оторвать его от тела Линды, но, к своему ужасу, заметил, что кожа, вместе с мышцами, послушно следовала за жемчужиной, как только он сдвигал ее с места. В первый момент ему показалось, что кристалл намертво, навсегда, врос в тело женщины, стал его частью…
Но, присмотревшись внимательней, Ротанов заметил, что между кристаллом и кожей все же остается тонкая прослойка свободного пространства… И тогда непроизвольно, сама собой родилась мысль: тело связывает с жемчужиной какое-то силовое поле. Экран! Необходим экран! Он выхватил нож, с которым никогда не расставался, и осторожно, стараясь не повредить кожу, миллиметр за миллиметром, стал втискивать узкую полоску стали в пространство между камнем и кожей Линды.
Нож шел туго, словно он перерезал живую плоть, и на мгновение Ротанову показалось, что совершенно неподвижные, расслабленные мышцы лица молодой женщины исказила боль.
Но он неумолимо продолжал давить на рукоятку ножа, все глубже погружая его в невидимую субстанцию, удерживавшую жемчужину на теле Линды, и наконец с глухим чмоканьем кристалл отделился от кожи.
По всему телу Линды прошла судорога, а затем она вновь расслабилась и задышала ровней.
Оставалось лишь надеяться, что операция не принесла ей серьезного вреда. Это удастся выяснить только после того, как прекратится действие препарата. Но одно он знал совершенно определенно уже сейчас: Линда никогда не простит ему насилия, совершенного над нею.
«Сила — во благо!» — Линда не признавала этого постулата сирокской философии, пришедшего на Землю из дальнего космоса, и если уж быть честным перед собой до конца, то и он никогда его не признавал, и тем не менее, когда обстоятельства вынудили его, поступил согласно этому принципу.
Торопливо уложив жемчуг вместе со впаянной в его оправу серебряной цепочкой в заранее приготовленный свинцовый футляр от атомной батареи, Ротанов защелкнул крышку и, еще раз убедившись в том, что пульс Линды лишь немного замедлен, как ему и полагалось при таком глубоком сне, покинул ее комнату.
ГЛАВА 26
Ротанов чувствовал почти физическое отвращение к лежавшей в свинцовой коробке жемчужине, словно нес в руке нечто отвратительно мерзкое. Скорпион или змея — не вызвали бы у него подобной реакции. От этой дряни необходимо было избавиться как можно скорее. И сделать это так, чтобы никто не догадался о том, куда он спрячет кристалл. Слишком велика цена этой мерзости на черном рынке, слишком велик соблазн завладеть ею.
Ему казалось, что даже сквозь свинцовую оболочку камень пытается пробиться к его сознанию и заставить сделать то, что ему совсем не хотелось делать, — легким движением пальца надавить на кнопку футляра и открыть коробку всего лишь на мгновение — на одно мгновение… Ему не хватало воздуха, он чувствовал, что задыхается, словно сам лежит в свинцовом гробу. Злобной твари внутри коробки нужна была связь со своей маткой. Он знал, что камень живой, и хорошо представлял, что случится, если он откроет коробку. И тем не менее сопротивляться этому желанию было нелегко. Стиснув зубы, он боролся с проклятым камнем. Следы этой борьбы были заметны на его лице, когда он вновь появился в гостиной.
— Как там она? Вам удалось благополучно завершить операцию?
Дружелюбные лица его спутников, вопросы, ободряющие слова — сейчас ему было не до этого.
Он молча кивнул, стараясь ни на секунду не отвлекаться. Непослушные пальцы подрагивали на крышке коробки, спрятанной в кармане куртки, и Ротанов не знал, надолго ли еще хватит у него сил сопротивляться желанию проклятого камня вырваться на волю.
На крыльце дома в лицо ему пахнул свежий ветер пустыни, и стало немного легче, возможно, от того, что лучи солнца препятствовали распространению силового поля, пытавшегося пробиться сквозь свинцовую оболочку капсулы, сбивая его направленность на мозг завладевшего им человека.
Лучше всего было бы уничтожить жемчуг, избавиться от него раз и навсегда, но Ротанов не знал, как это сделать с имевшимися в его распоряжении подручными средствами, не открывая коробки, и почти наверняка знал, что если он вздумает ее открыть, то станет таким же рабом этого кровавого кристалла, каким была Линда.
Кроме того, ему казалось, что камень может еще понадобиться хотя бы в качестве указателя. Наверняка существуют специальные технические средства, способные проследить за направлением поля, управляющего жемчужиной. Грант говорил об этом, и значит, уничтожать камень сейчас нецелесообразно. Ротанову еще предстояло объяснение с Линдой, и подсознательно ему хотелось оставить за собой возможность отступления, хотя он совершенно определенно знал, что не вернет ей камень даже в том случае, если за этим последует полный разрыв их и без того не слишком прочных отношений.
Ротанов добрел до стоявшего во дворе мобиля Гранта, взобрался на место водителя и, бросив капсулу на заднее сиденье — подальше от себя, — включил двигатель.
Разворачиваясь, заметил на крыльце всех четверых мужчин, провожавших его недоуменными взглядами. Не останавливаясь и не тратя времени на объяснения, он, до предела повернув рычаг газа, унесся в сторону пустыни.
