— Ты значишь для меня намного больше.
— Да неужели? И что же именно?
Снова этот вопрос. Гриффин до сих пор толком не знал на него ответ. Единственное, что он мог точно сказать, так это то, что Николь затронула в нем какие-то струны, о существовании которых он вообще не подозревал.
Вместо того чтобы отвечать, он сам спросил:
— Неужели тебе так сложно понять, что для меня это действительно важно?
— Сложно. Объясни, почему это для тебя так важно?
Взлохматив волосы, Гриффин взглянул на мальчика, которого держал на руках, а потом перевел взгляд на его мать. И вдруг почувствовал, как утихает гнев, а по всему телу разливается тепло. Жаль только, что он не сможет сохранить его навечно.
Гриффин покачал головой:
— Да какая в общем-то разница?
Николь явно не понравилось то, что он ушел от прямого ответа.
— Тебе действительно не стоило этого делать.
Возможно, однако сейчас он ни о чем не жалел.
— Но я уже все сделал.
— И теперь мне придется за все это платить.
— Черт, Николь…
— Нет. Это единственный вариант, я выплачу тебе всю сумму по частям. Наверное, лет за двадцать-тридцать сумею рассчитаться.
Гриффин устало вздохнул:
— Конор, я еще никогда не встречал такой упрямой женщины, как твоя мать. Ладно, хочешь со мной рассчитаться — тогда поработай на мою фирму.
Похоже, он снова смог ее удивить.
— Что? Теперь ты хочешь меня нанять?
— Ну, ты загнала меня в угол.
— Неправда, никуда я тебя не загоняла. Но я согласна отработать все, что тебе должна. В том числе и за франшизу.
— Черт, ну может уже хватит? Я спалил твою кухню, мне и платить.
Пару мгновений они мерили друг друга взглядами, но потом она все же кивнула:
— Ладно, можешь заплатить сумму франшизы, но все остальное я тебе верну до последнего цента.
— Хорошо. Пусть мне это совершенно и не нравится, но я согласен.
Николь чувствовала — еще немного, и она буквально взорвется от переполнявшей ее злости. Что бы там Гриффин ни говорил, все сводится к тому, что он опять сделал то, что захотел, совершенно не думая о том, как она к этому отнесется. Заносчивый нахал, в котором проснулась щедрость. Ну и что ей с ним делать?
Она ведь всегда знала — Кинги легко и непринужденно движутся по жизни вперед, а если кто-то по неосторожности окажется у них на пути…
Ладно, в конце концов, она — лишь его очередная любовница. Видимо, женщины слишком часто борются за его внимание и просто не подозревают, что кто-то может отреагировать так, как отреагировала она на такой «подарочек». Вот только… с чего бы ему было запоминать все, что она тогда ему наговорила? И где он отыскал такой великолепный гранит? И плитку?
И ее петушок. Николь снова глянула на глупую птицу, рассевшуюся посреди роскошной плиты. Кто-то не поленился тщательно почистить красный чайник, и теперь он блестел, как новенький.
Все в душе Николь прямо-таки молило ее сдаться и принять кухню, но сперва нужно убедиться, что Гриффин действительно понял ее чувства.
— Ты действовал за моей спиной.
— Да, — признал он.
— Мой бывший тоже это любил. Предпочитал все решать за меня, считая, что я слишком глупа, чтобы думать самостоятельно.
— Это совсем не…
Она жестом попросила его не перебивать.
— Хотел ты того или нет, выглядит это именно так.
Гриффин медленно кивнул, как будто наконец понял, что она чувствовала.
— Если это правда, тогда… — Он немного помолчал и тяжело вздохнул. — Тогда извини.
— По-моему, в первый раз слышу от тебя это слово, — улыбнулась Николь.
— Я действительно нечасто так говорю.
— Тем более спасибо.
— Грифф, — снова напомнил о себе Конор. — Хочу сказку.
Не отвечая мальчику, Гриффин посмотрел на Николь:
— Ну так как? Может, пойдем поужинаем, почитаем Конору сказку и уложим его спать?
— Не хочу спать, — заныл Конор.
— Возможно, нам лучше переночевать прямо здесь.
— Но кухня еще не готова, плиту нужно подключить, все проверить…
Значит, она может либо остаться здесь с неработающей плитой, либо провести еще одну волшебную ночь с Гриффином.
Как будто у нее есть выбор.
— Ладно, пойдем.
На пороге она еще раз обернулась на кухню своей мечты и невольно вздохнула. Теперь это место всегда будет напоминать ей о мужчине, которого она любила… и потеряла.
Этой ночью они занимались любовью при свете луны. Овладевая Николь, Гриффин смотрел ей в глаза и чувствовал, что существующая между ними связь сейчас крепка, как никогда.
Потом он лежал без сна, прислушиваясь к ее мерному дыханию, и никак не мог решить, что же ему теперь делать.
Он слишком привык находиться рядом с Николь и ее сыном. И он точно знал — даже когда они расстанутся, с ним навечно останется память о них. И это ему совершенно не нравилось. Но и не уйти Гриффин тоже не мог. Ведь если он снова полюбит, а потом потеряет дорогих ему людей, он этого просто не перенесет. Что ж, похоже, он оказался точно таким же трусом, как и Лукас, и ничего с этим не поделаешь.
Прижав к себе Николь, Гриффин уже в сотый раз напомнил себе, что их время на исходе.
— Мам? — послышалось из радионяни.
Николь все еще крепко спала, так что Гриффин осторожно высвободился из ее объятий, встал и пошел к проснувшемуся малышу.
При желтом свете ночника усевшийся посреди огромной кровати с крокодилом в обнимку мальчик казался невероятно крошечным.
— Страшно, Грифф.
— И что страшного? — спросил он, усаживаясь рядом с Конором.
— Не знаю. — Малыш потер кулачками глаза, а потом снова улегся, все так же крепко прижимая к себе крокодила.
— Ничего не бойся. — Гриффин погладил мальчика по светлым волосам. — Ведь я с тобой, все хорошо.
— Хорошо. — От обворожительной улыбки внутри Гриффина что-то дрогнуло. — Хороший папа.
Конор скоро заснул, а окаменевший Гриффин так и остался сидеть неподвижно. Папа? Ну уж нет. К этому он не готов. Слишком велик риск. А ведь Николь с Конором и так для него уже слишком много значат. Нельзя, чтобы ребенок решил, что Гриффин всегда будет рядом, чтобы отгонять его кошмары.
Все окончательно вышло из-под контроля. А значит, нужно срочно что-то менять.
Когда он вернулся к себе в спальню, Николь уже проснулась.
