Она бросилась вниз по лестнице из спальной зоны, чудом не упав на скользком каменном полу. Громкость звуков увеличивалась с каждым шагом по мере ее приближения к перегородке, отделяющей неизвестную ей зону. Затаив дыхание, она обогнула перегородку и увидела Рашида.
Обнаженный по пояс, с босыми ногами он ударял по боксерской груше с такой силой, что казалось, с минуты на минуту она разлетится на мелкие части. Его мощные удары вполне могли разрушить каменную стену, каждый удар был смертоносным. В очередной раз Лейла подумала о том, каких сил ему стоило сдержать себя, чтобы не убить напавших на нее преступников.
И вот теперь он вымещал на груше ярость, которую сдерживал часами ранее. Или представлял себе тех, кто наградил его этим шрамом.
О, Аллах. Этот шрам!
Сбегая по шее, он становился шире на спине. В районе талии он переходил вперед, словно опоясывая его изумительное тело, скользил вверх по животу к груди и заканчивался чуть заметной тонкой полоской, впивающейся под кожу, подобно игле, в самое сердце. Какие страдания он вынес! Что же случилось с ним? Насколько глубокие раны остались в его теле и в его душе?
Рашид двигался слишком быстро, и сначала Лейла не смогла разобрать, почему кожа вокруг шрама казалась темнее. Но, наконец, она разглядела причину.
Татуировка. Она окаймляла шрам, словно предупреждая его дальнейшее пагубное воздействие на тело. Всмотревшись внимательнее, Лейла узнала непростую форму окружавшей шрам татуировки. Ошибиться невозможно: на его теле красовался символ знатного рода, к которому он принадлежал, — одной из ветвей ее материнской линии, единственным оставшимся в живых потомком которого он являлся.
Как много нужно заниматься, чтобы достигнуть подобного уровня выносливости? Его дыхание оставалось ровным. Казалось, он не собирался ни замедлиться, ни остановиться.
Но вдруг Рашид опустил руки. Все еще сжимая кулаки, он молча стоял и не шевелился, широко расставив ноги, все еще во власти первобытной всеобъемлющей агрессии. Каждый мускул его тела замер в напряжении, словно ожидая команды от внутреннего демона о том, что на сегодня тот насытился. Рашид снова одержал победу.
Лейла никогда не видела ничего столь величественного. Перед ней стоял рыцарь пустыни, человек-легенда. И она не сомневалась, что он — единственный, кто сможет восстановить Азмахар и вернуть ему былую славу. И пусть он рос сиротой и чувствовал себя лишним, его предназначение — стать королем.
Королем ее сердца он был всегда. Лейла была готова отдать все, чтобы не позволить ему больше страдать.
— Рашид…
Услышав ее горячий шепот, он резко обернулся, и в его глазах заплясали яркие огни.
— Лейла…
Он впервые назвал ее по имени, и жаркое пламя захватило все ее тело от сердца до кончиков пальцев. На дрожащих ногах она подошла к нему ближе. Казалось, напряженная дрожь воздуха между ними ощущалась физически.
Первое удивление быстро прошло, и черты его лица снова приобрели привычную суровость.
— Разве ты не знаешь, что любопытство наказуемо, принцесса? Теперь эта страшная картина будет являться тебе в кошмарах.
Ее взгляд скользнул вниз, на его спортивные брюки, свободно сидящие на мускулистых бедрах. С трудом оторвав взгляд от соблазнительного вида, она посмотрела ему в глаза.
— Ты говоришь о своей разодранной в клочья груше?
— Не притворяйся, что это, — он провел рукой по шраму, — тебя не ужасает. Я думал, у тебя хватит смелости и такта избавить меня от чертовой дипломатичности. Все, абсолютно все пытаются делать вид, что не видят этого уродства. Но именно его все и видят. И всех раздирает одновременно отвращение, любопытство и страх, что это может оказаться заразно. Идеальная женщина, привыкшая к совершенству во всем, не может не испытывать отвращение при виде меня, принцесса.
— Отвра… — Внезапно Лейле стало трудно дышать. — Слушай меня, шейх Рашид. Я устала от твоих безосновательных выводов обо мне. Я решила, что должна доказать тебе, что я совсем другая. Но сейчас я не буду ничего предпринимать. Я просто скажу. — Она взяла его за руки и приподнялась на цыпочки. — Ты всегда был и будешь моим идеалом.
Его глаза широко распахнулись, словно она нанесла ему удар в самое уязвимое место.
Он шокирован? Ее рука задрожала от невыносимого желания прикоснуться к его телу. Но железная хватка его рук предупреждала любое ее движение. Подняв глаза, Лейла увидела на лице Рашида выражение, способное испугать самого бесстрашного воина.
Но она чувствовала, что ее сердце остановится, если она этого не сделает.
— Прошу, Рашид. Позволь мне прикоснуться к тебе.
— Зачем? Даже если я поверю в твое безумное признание, то только наполовину. Я мог быть идеалом до того, как меня сначала разрубили пополам, а потом по частям собрали. Даже не смей жалеть меня.
— Отлично. Я пыталась промолчать. Но теперь тебе придется выслушать всю правду от начала до конца.
Его руки в последний раз сжали ее ладони, прежде чем он отпустил ее и сделал шаг назад, чтобы оказаться на безопасном расстоянии.
— Когда ты был моложе и мягче и твое тело было единым целым, ты стал для меня идеалом. Твой не сравненный образ проник в мое сердце, и все остальные безнадежно меркли на твоем фоне. Но этот шрам… Когда я думаю о том, через что ты прошел, как тебя это закалило, когда я вижу, что для тебя он — символ принадлежности к знатному благородному роду, я понимаю, что ты еще невероятнее, чем казался мне раньше. Еще неотразимее. — Лейла снова попыталась при коснуться к его шраму. Но в мгновение ока его руки снова перехватили ее пальцы.
— Ты не можешь хотеть прикоснуться к этому…
— В словах «невероятный» и «неотразимый» есть еще какой-то другой смысл? Я не просто хочу прикоснуться к тебе. Я ждала этого момента всю свою жизнь. Ты позволишь мне, Рашид?
Следы его внутренней борьбы были видны в каждой черточке его лица. Наконец он отпустил ее руки.
Она хотела сразу наброситься на него, но действия изголодавшейся от ожидания женщины могли напугать его вконец. Поэтому она просто дотронулась до него дрожащими руками. К тому месту, где в районе сердца нырял под кожу зловещий шрам.
И в тот момент, когда Лейла дотронулась до следа от раны, она вдруг почувствовала, как ее сущность перетекла через кончики ее пальцев в него. Она стояла бы так вечно, если бы это помогло избавить его от страданий прошлого и настоящего.
— Тебе… тебе все еще больно?
— Нет.
— А что ты чувствуешь?
— Обычно люди перестают задавать вопросы, когда я отвечаю, что мне уже не больно. Они не знают, что есть другие чувства.
— Я не такая, как все. Я — это я. Мне важны все твои чувства. — Не в силах сдерживать себя, Лейла обвила рукой его шею, склонила голову и скользнула губами по извилистой дорожке вдоль подбородка и вниз по мужественной шее. Рашид задрожал, и от этого она лишь сильнее приникла к его разгоряченной грубой коже. — Расскажи мне.
