— Должно быть, далеко за полночь, — мягко произнес Мордред, заматывая пораненную руку тряпицей. — А выезжаем мы рано поутру. Лучше сейчас выспаться перед дорогой. Доброй ночи.
Некоторое время спустя Мордред заснул. В полулиге от замка, на краю обширной лесистой земли, что звалась Диким лесом, молодой дикий кот уселся у корней огромной сосны и принялся чистить свой жесткий мех, слизывая с него запах неволи.
12
К утру стало очевидно, что предостереженье Нимуэ дошло и до ратников Артурова эскорта. В дороге стражники бдительно следили за тем, чтобы никто из оркнейцев не отставал и чтобы все они держались поближе друг к другу, но делали это со всевозможным тактом и уваженьем, словно такое обращение со свитой королевы превращало их из тюремщиков в почетную стражу. Моргауза так и восприняла их повеленье. Так же приняли его и четверо младших принцев, которые ехали не спеша и болтали и смеялись со стражником, но Мордред, верхом на добром коне, глядя на открытые всем ветрам вересковые пустоши, маняще раскинувшиеся по обе стороны тракта, беспокойно перебирал поводья и молчал.
Они достигли гавани слишком скоро. И первое, что бросилось им в глаза, был “Орк”, одиноко стоявший у пристани. Буря, как объяснил им капитан эскорта, лишь слегка потрепала “Морской дракон”, а потому королевский корабль продолжил свой путь на юг; ему и его ратникам придется теперь плыть вместе с королевой и ее свитой на “Орке”. Моргауза была раздосадована, но, поскольку ее уже начали одолевать недобрые предчувствия, которые она боялась выказать, она подчинилась давлению обстоятельств и вместе со свитой и ратниками поднялась на борт. На корабле теперь стало тесновато, но ветер спал, и плаванье к эстуарию Итуны, а оттуда на юг вдоль побережья Регеда было спокойное и даже приятное.
Мальчики проводили все время на палубе, глядя, как проплывают мимо поросшие лесом холмы. За кормой корабля с криками носились чайки. Однажды “Орку” пришлось прокладывать себе путь через флотилию рыбацких лодок, а как-то раз, в крохотной бухточке на холмистом берегу, они видели, как какие-то люди верхом на пони сгоняют в стадо скот (очевидно, краденый, заметил Агравейн скорее с одобрением, чем с порицаньем), но помимо этого им не встречалось никаких признаков человеческого жилья. Моргауза не покидала своей каюты. Матросы учили мальчиков вязать узлы, а Гарет пытался играть на дудочке, которую один из матросов вырезал из камыша. Все до единого принцы смастерили себе удочки и не без успеха занимались рыбалкой, а потому поглощали обильные трапезы из свежезапеченной рыбы. Мальчики были преисполнены бурной жажды приключений и предвкушения ослепительного будущего, которое, по их мнению, их ожидало. Даже Мордреду временами удавалось позабыть о страхе, нависшем над ним черной тучей. Единственной ложкой дегтя было молчание эскорта. Мальчики пытались расспрашивать ратников — младшие принцы с невинным любопытством, Мордред с осторожной хитростью, — но солдаты и их капитаны готовы были поведать не больше, чем королевский посланник. О приказах Верховного короля или о планах на их будущее они не узнали ничего.
Так промелькнули три дня. Затем, ведомый твердой рукой шкипера, то и дело тревожно поглядывавшего на парус, то провисавший, то надувавшийся под прихотливым ветром, “Орк” пристал в Сегонтиуме на побережье Уэльса прямо против острова Мона.
Гавань здесь была много больше маленького порта в Регеде. В Каэр-ин-ар-Воне, или Сегонтиуме, как он назывался при римлянах, стоял крупный военный гарнизон, восстановленный недавно по меньшей мере в половину былого числа. Крепость располагалась на каменистом склоне холма над городом, а за ней поднимались предгорья, коронованные белоснежными высотами Маэль-и-Виддфы, или Снежной горы. За узким проливом, сияющим на солнце синевой словно сапфир, лежали золотые поля и магические камни Моны, острова друидов.
Мальчики сгрудились у борта, во все глаза всматриваясь в открывающуюся им картину. Наконец из своей каюты поднялась сама Моргауза. Даже несмотря на спокойное и гладкое плаванье, выглядела она больной и бледной. (“Это потому, что она ведьма”, — с гордостью объяснил капитану эскорта Гавейн. ) Когда шкипер “Орка” объявил королеве, что им придется переждать в гавани, пока не переменится ветер, Моргауза с благодарностью ответила, что несколько дней сможет спать не на корабле, и тут же на берег был послан распорядитель двора, чтобы договориться о комнатах на постоялом дворе у пристани. Это было процветающее и добропорядочное заведенье, и предложенные покои обещали быть теплыми и удобными. Королева и ее свита сошли на берег в превосходном настроении.
В Сегонтиуме они провели четыре дня. Королева и ее дамы не покидали своих комнат. Мальчикам дозволили гулять в городе или, все еще под бдительным оком королевской стражи, спускаться на берег искать моллюсков. Во вторую подобную вылазку Мордред повернул назад под видом того, что заскучал. Хотя он не говорил этого в пределах слышимости остальных принцев, он дал понять стражникам, что для юноши, который всего несколько лет назад делал это ради пропитания, поиск ракушек на берегу — малоинтересное занятие. А потому он оставил принцев рыскать среди камней и один направился в город, а потом, скрывая свое нетерпенье, легким шагом, словно гуляя, неспешно двинулся по дороге, взбиравшейся на склон позади домов и ведшей мимо крепостных стен к дальним высотам Маэль-и-Виддфы.
После ночного заморозка воздух был ослепительно ясен, но солнце уже успело нагреть камни. Мордред присел на валун. Увидев такую картину, любой наблюдатель решил бы, что юноша наслаждается открывшимся перед ним видом и последним осенним солнцем. На деле Мордред внимательно оглядывался по сторонам, выискивая пути к бегству.
Вдалеке на полянке мальчик пас отару овец. Их следы бороздили склон горы. Выше, позади каменистого пастбища, лежала роща, опушка густого леса, словно темное покрывало укутавшего бока Снежной горы. Просека меж деревьев показывала, где начинается дорога, что шла на восток страны.
Вот какой ему следует выбрать путь. Несомненно, вскоре выйдет дорога к знаменитому Сарн Элену, перешейку, ведущему к реке Дэва и другим британским королевствам. А там он без труда затеряется. Все его деньги были при нем и, использовав как предлог то, что ночью подморозило, он прихватил с собой теплый плащ.
По тропинке со стуком прокатился камешек. Оглянувшись, Мордред увидел, что в каком-то десятке шагов от него стоят два стражника, якобы лениво глядя вдаль на пляж за городом. Но их осанка и поза выдавали напряженное вниманье, и время от времени взгляды их обращались на сидевшего на камне юношу.
Это были те самые стражники, что сопровождали принцев на пляж. Теперь внизу он видел своих сводных братьев, на таком расстоянии крохотных, но вполне узнаваемых среди других охотников за раковинами. Мордред поискал глазами их сопровождающих и не нашел никого.
Вывод напрашивался сам собой: стражники предоставили мальчиков их забавам и потихоньку последовали за ним на гору. Солдаты сторожили его одного.
Чувство, которое без труда распознал бы запертый в клетку дикий кот, было готово разорвать ему грудь, хрипом вырваться из горла. Ему хотелось закричать, разразиться бранью, убежать.
