Как бы то ни было, но некоторые из членов Ассамблеи, похоже, имеют превосходные источники информации и на флоте, и в Красном Кресте. Самое тревожное состоит в том, что в их распоряжении оказались сведения о зоне военных действий, и они угрожают довести эту информацию до низов. Я не стану вдаваться в подробности — достаточно сказать, что они обвиняют адмирала Марэ в нарушении статьи 17 Правил ведения военных действий. Естественно, Его Величество крайне озабочен всем этим.
— Я понимаю, сэр. Но вы считаете, что адмирал действительно нарушил статью 17?
Улыбка премьер-министра приобрела недобрый оттенок.
— Адмиралу Марэ предписано проводить нашу политику, а не определять ее, Мак-Мастере. Уничтожение целей, не имеющих военного значения, убийство мирных жителей, нападение на гражданские объекты без предварительного уведомления — все это является нарушением данной статьи. Таково мнение императора.
— Я готов во всем согласиться с вами, сэр, за исключением того, что эти объекты принадлежат зорам.
— В любом случае не надо проводить границы между…
— Зоры неоднократно нападали на наше гражданское население и наши мирные объекты, ваше превосходительство. Почему же не сделать то же самое в отношении врага?
— Но… — Премьер-министр запнулся и покраснел, явно не ожидая, что беседа примет такой оборот. — Где же твой гуманизм, человек?
— Боюсь, я не понял вас, ваше превосходительство.
— Земляне не бомбят мирных жителей, к какой бы расе они ни принадлежали. Император не желает вести войну такими методами, адмирал.
— Очень хорошо, сэр. Но войны всегда были и остаются механизмом массового уничтожения неприятеля. Мне казалось, что адмирал Марэ имеет столько полномочий, чтобы добиться победы, которой от него так ждут.
— Я только что сказал вам, что у Марэ есть полномочия проводить нашу политику, но не определять ее. Он уже преступил границы дозволенного.
Мак-Мастере поудобнее уселся в кресле и на секунду задумался.
— Я хочу напомнить вашему превосходительству о Генеральной директиве № 6, -продолжил он. — Адмиралу Марэ предоставлена полная свобода действий в рамках его полномочий на весь период чрезвычайного положения.
— Флот зоров был разгромлен и рассеян: сначала у Р'х'чна'а, затем у С'рчне'е…
— На весь период чрезвычайного положения, — перебивая премьер-министра, продолжал Мак-Мастере. — И адмирал уверен, что чрезвычайное положение останется таковым, до тех пор пока зоры не перестанут представлять опасность для человечества.
— Когда же это случится? Когда все зоры будут истреблены?
Мак-Мастере не ответил.
— Адмирал, — медленно произнес премьер-министр, — мы имеем дело с геноцидом.
Он сделал глоток из своего бокала и поставил его на край стола.
— Перед нами такой акт жестокости, равного которому не было во всей истории человечества.
— Адмирал Марэ будет делать все необходимое, чтобы не допустить истребления человеческой расы.
— Пренебрегая всеми нормами? И даже волей императора?
— Ваше превосходительство, я не политик. Я солдат, верный слуга императора и начальник штаба его флота. Его Императорское Величество избрал адмирала Марэ и наделил его полномочиями, чтобы претворить в жизнь Генеральную директиву № 6. Он сделал именно то, что от него хотели, и нет повода сомневаться в его преданности императору.
— Не согласен с вами, адмирал Мак-Мастере. Можно сказать, что Марэ действовал не так, как подобает офицеру, и может быть смещен со своего поста.
— Правда? — Мак-Мастере недоверчиво поднял бровь. — И кем же Его Величество предполагает его заменить?
— Вами.
— Мной? — Мак-Мастере подался вперед. — Это несерьезно.
— А почему бы и нет? — На лице премьер-министра появилась натянутая улыбка. Он привык играть на струнах власти и не сомневался, что Мак-Мастерсом будет легко манипулировать. — Мой дорогой адмирал, вы прошли долгий и трудный путь к своему нынешнему положению. При дворе у вас гораздо больше друзей, чем вы предполагаете.
— Значит, у адмирала Марэ гораздо больше врагов.
— Это две стороны одной медали, разве не так? Император очень доволен победами при Л'альЧан, Р'х'чна'а и С'рчне'е и хочет завершить эту кампанию. А адмирал Марэ, похоже, не намерен действовать в соответствии с волей Его Величества. Отстранение Марэ от командования и замена его вами не будет проблемой.
Премьер-министр замолчал. Мак-Мастере долго не нарушал воцарившуюся в комнате тишину и по прошествии нескольких минут наконец заговорил:
— Ваше превосходительство, профессиональная этика не позволяет мне сказать напрямую все, что я думаю об этом предложении. Несмотря на мое личное отношение к адмиралу Марэ, я не стану содействовать его смещению. И почтительно прошу вас передать моим «друзьям» при дворе, что я не пойду на это.
Он взял и надел свою фуражку.
— Если вы пригласили меня сюда только за тем, чтобы сделать это предложение, тогда, по-видимому, наш разговор окончен, ваше превосходительство.
Поднявшись с кресла, МакМастерс направился к двери кабинета.
Премьер-министр, сохраняя невозмутимый вид, проводил Мак-Мастерса взглядом.
— Адмирал, хочу напомнить вам, что есть и другие достойные офицеры.
Остановившийся возле самой двери, Мак-Мастере обернулся.
— Думаю, что так, сэр. Но адмирал Марэ и его флот находятся в ста тридцати парсеках отсюда.
— Что вы имеете в виду?
— Все очень просто, ваше превосходительство. Император поступил весьма мудро, назначив Марэ командующим флотом. Кроме того, Его Величество направил флот к окраинам Империи и наделил адмирала Марэ достаточной властью, чтобы он вел войну так, как считает нужным.
— Что же вы в таком случае предлагаете? Мак-Мастере горько улыбнулся в ответ.
— Я, ваше превосходительство, ничего не предлагаю, но вы предложите императору перечитать книгу Марэ и на этот раз поверить тому, что там написано. Скоро все это станет реальностью.
Он открыл дверь.
— Всего доброго, ваше превосходительство.
Эхо шагов Мак-Мастерса еще не стихло, когда из алькова, находившегося в глубине комнаты, появился все тот же лакей и подошел к эркеру. Он осторожно сдвинул портьеру, словно наблюдая за чем-то на берегу, затем обернулся к премьер-министру. На его лице появилось подобие улыбки.
— Почти как в мелодраме, — сказал он.
— Вы все слышали?
— Не только слышал. — Он подошел к одному из кресел и сел в него. Потом, дотронувшись до мочки своего уха, указал на маленькую серьгу в форме звездочки. — Здесь все записано.
