«Ты сейчас отправишься туда, а я еще побуду здесь и посмотрю, как эти… — вновь легкая, тут же подавленная ассоциация с вонючим зверем, — как они тебя примут. Ты не возражаешь?»
«Конечно нет. Но…» — Она хотела спросить, кто он — коренной житель этой планеты? Или он здесь чужой — пришелец из иных миров, такой же, собственно, как она? Но не успела.
«Тогда будь радостна!» — произнес он.
Тут спина «леопарда», где Кэт устроилась с таким комфортом, пружинисто выгнулась, и девушка полетела вперед и вверх, ощутив себя камнем, запущенным из катапульты. Пролетая над забором, Кэт отметила про себя, что и здесь не обошлось без колючей проволоки. Хорошо, что «леопард» запустил ее с небольшим запасом — на пару сантиметров ниже, а то она непременно бы зацепилась и, чего доброго, повисла бы на этом заборе, как какая-нибудь бестолковая тряпка.
Стог сена с той стороны отсутствовал. Да и откуда, собственно, ему тут взяться? Даже если собрать те чахлые кустики, что росли по эту сторону рядом с домом, и засушить, их хватило бы разве что на гербарий.
Словом, приземление вышло жестким. Но руки, ноги и, главное, голова остались целы, а неприятные ощущения от удара мигом отошли на второй план, поскольку здесь неподалеку стояла женщина и глядела на прилетевшую из-за забора Кэт так, словно к ней в огород упала бомба. Одежда на женщине была сшита, похоже, из кожаных лоскутов, в руках она держала что-то вроде мотыги или, может быть, тяпки — Кэт не очень разбиралась в сельскохозяйственных орудиях, да ведь это было сейчас не суть важно.
— Здравствуйте! — воскликнула Кэт, поднимаясь с земли. То есть она хотела воскликнуть, а на самом деле прохрипела приветствие едва слышно, словно оно было шершавым, и, родившись, как наждак, оцарапало ей горло и небо. Тем не менее Кэт готова была от радости чуть ли не на шею броситься этой женщине.
— Да ты что же это творишь, а?! — пронзительно закричала та, внезапно обретая дар речи. — Кто же тебя научил через заборы-то прыгать?! Ведь всю морквумне, паразитка, подавила!!!
— Простите, я не нарочно… — Кэт порядком растерялась от такого приема. Чтобы сгладить явно возникшее недоразумение, она пояснила: — Я с космодрома…
— Я вижу, что не наша! Шныряют тут паразиты сытые, никакой закон им не писан! Теперь через стены прыгать стали! А ну-ка как запрыгнула сюда, так давай и обратно! — С этими словами тетка отбросила свою тяпку и подняла с земли какой-то предмет, в котором Кэт, вглядевшись, с немалым удивлением узнала арбалет. — Кому говорю! А ну сигай отсюда! Иначе получишь у меня сейчас подарочек промеж глаз!
— Я не могу обратно прыгнуть! — просипела Кэт в полном отчаянии.
— Сюда смогла, значит, и туда сможешь! И убирайся назад на свой космодром, чтобы духу твоего тут не было! Зажрались сволочи, вон уж и прыгать начали, как эти… кенгуру! А что люди рядом за жизнь свою борются и погибают, им до этого дела нет!
— Космодрома больше нет, — сказала Кэт, понимая, что вот-вот расплачется от обиды, боли и разочарования: «Отыскала, называется, людей!..»
— Как это нет?.. — удивилась воинственная тетка, приопуская арбалет. — Ты мне сказки-то не рассказывай!
— Там сегодня был большой взрыв. От здания ничего не осталось. И корабль, на котором я прилетела, тоже… — Кэт хотела сказать, что корабль расплавился, но подумала, что тогда бой-баба ей точно не поверит, и закончила: —…Очень пострадал.
— Та-ак, — протянула тетка в явном замешательстве, не оставляя, однако, арбалета. Потом сказала: — С космодрома, говоришь? И откуда же ты, интересно, сюда к нам прилетела?
— Я только сегодня из Москвы, — честно призналась Кэт, решив, что это вряд ли ей повредит, наоборот, может стать аргументом в ее пользу.
И действительно — тетка совсем опустила оружие, лицо ее смялось страдальчески — у Кэт сложилось впечатление, что она решает, стоит ли ей сейчас зареветь. «Неужели она москвичка? В жизни бы не подумала!»
— А ну пойдем! — сказала та, не став реветь и кивнув в направлении дома, — он был одноэтажным, собранным из шлакоблоков, как и прочие, соседние с ним дома. Участки были отгорожены проржавелой сеткой — видимо, друг друга люди опасались гораздо меньше, чем чего-то извне, от чего они спрятались за бетонный забор под колючей проволокой. Кэт только недоумевала — что может угрожать им из пустыни, где она провела достаточно времени в одиночестве, безо всякой защиты и при этом подвергалась гораздо меньшей опасности, чем попав оттуда к ним сюда, за забор. По аналогии у нее возникла мысль о тюрьме, где тоже ставят такие заборы, — не для защиты от внешнего нападения, а, наоборот, как ограду от тех, кто находится внутри.
У нее больше не возникало желания кидаться на шею к этой достаточно пожилой женщине, так неожиданно сменившей тяпку на арбалет. Благо еще, что та отбросила мысль заставить гостью прыгать обратно. Поскольку это было невозможно, то у Кэт имелась вполне реальная перспектива умереть тут же, на месте, получив стрелу в лоб или еще куда-нибудь, в зависимости от меткости гостеприимной хозяюшки. Кэт не горела желанием проверять, хороший ли она снайпер.
Теперь эта местная старожилка, нуждающаяся как минимум в невропатологе, следовала позади нее, по-прежнему вооруженная арбалетом, что заставляло Кэт нервно оглядываться — не ровен час тетка споткнется и нажмет там что-нибудь… Хорошо, что дорожка была достаточно ровной: они без приключений обогнули дом. Женщина подтолкнула Кэт к обшарпанному крыльцу — та беспрекословно взошла на него, словно на эшафот под конвоем, потянула за ручку чуть приоткрытую дверь и ступила внутрь дома.
Тут ей показалось, что она провалилась в какой-то ранний период истории человечества: сначала арбалет, а теперь это жилище, обитое изнутри вместо обоев примерно такими же шкурками, какие пошли на платье хозяйки. Повсюду висели связки то ли сушеных растений, то ли чего-то вроде лягушачьих лапок и крысиных хвостов. У стен стояли примитивные орудия труда, состряпанные, если приглядеться, из материалов более поздних эпох.
— Толь! — закричала, войдя следом, женщина куда-то в глубину дома. — Ты погляди-ка, кого я привела!
— Кого? — откликнулся из глубин недовольный мужской голос. — Бергмана, что ли?
— Тебе бы все Бергман да Савелич! Как дело к ночи, так вам лишь бы втроем ужраться! — С этими словами тетка протолкнула Кэт вперед, в большую комнату, освещенную, как ни странно, помимо тускло-красного света из окна электрической лампочкой, горевшей под потолком.
Здесь у глинобитной печки, за пластиковым столом, настолько от времени полинявшим и потрескавшимся, что выглядел не меньшим архаизмом, чем печка, сидели двое: жилистый мужик с волосами белыми как лен и сухощавый старик в очках с треснувшими стеклами. Одежда их была сшита из все тех же кожаных лоскутов, только у старика она была более потрепанная и с прорехами. На столе между ними стояли глиняный кувшин, две железные кружки и металлическая плошка с кусками какой-то пищи.
