— Расскажите нам, пожалуйста, — наконец созрел председатель, немолодой и лысый мужчина тощего телосложения, — какова была цель вашего прибытия на Хасс?
— Да не собиралась я прибывать на ваш бестолковый Хасс! Мы договорились полететь на Онтарио с одним классным парнем, его зовут Ян, я уверена, что это не он меня подставил. У него, знаете, такие глаза…
— Отвечайте на вопрос! — Председатель был строг и, наверное, неподкупен. — Как вы оказались на нашей планете?
— Я вам об этом и толкую! — возмутилась Кэт, старавшаяся выдать как можно более полный объем информации по мере того, как та приходила в голову. — Меня схватили в космопорту, не дали дождаться Яна. Он бы меня выручил, обязательно бы что-нибудь придумал. Он настоящий игрок! Лучший! У него такие руки… Но он меня ими ни разу еще не обнимал…
— Что происходило в миссии? Рассказывайте с самого начала и по порядку!
— Да пожалуйста! Меня привели в шикарный номер, даже выпить в баре было, но не бэст, в гей-клубе на Сивцевом Вражке мартини лучше — мы как раз там с Яном познакомились, он там был единственный нормальный мужик, а остальные…
— Не надо про остальных! — вскипел председатель, напомнив Кэт кастрюлю: внутри все бурлит, а снаружи только крышка подпрыгивает. — Отвечайте, что происходило на переговорах с хассами?
— С хассами?.. Ах да! Они же сказали, что я дочка их императора! Хотели забрать и познакомить с папашей, а тут, как назло, этот взрыв!
— Что?.. — Все собрание недоуменно переглянулось, потом председатель неожиданно тихо произнес: — Повторите, пожалуйста.
— Что я дочь их императора, так и выдали! А один взял меня за руку, очень нежно… Савелич, вы были правы, я сейчас поняла — его прикосновение, оно было в точности, как у слега! Вы знаете, как прикасается слег? Словно ласковые волны — нежнее, чем любовник. И еще он умеет говорить душой более связно и разумно, чем вы словами. Между прочим, он отговаривал меня идти к вам — как, говорит, ты там будешь с этими вонючками? Но я его очень попросила, и он сказал — так и быть! Поднял меня над землей, и мы понеслись… Кататься на слеге — это так здорово! Обязательно советую вам попробовать — главное, не трусить, в этом все дело, я догадалась, Савелич, трусить — это для них все равно что портить воздух!
Собрание слушало ее в полном оцепенении, больше не перебивая. Тишина стояла и некоторое время после того, как Кэт умолкла. Потом Савелич решительно произнес:
— Я, кажется, могу объяснить, в чем тут дело! — Так порой отчаянный мужчина, будучи один против четверых, первым кидается в драку. — Видимо, хассы устроили какой-то социальный эксперимент, результаты которого оказались настолько не в нашу пользу, что миссия была уничтожена! Совершенно очевидно, что Катерина лишь случайная жертва, — ее доставили сюда и, как марионетку, заставили сыграть некую роль в этом спектакле, обернувшемся трагедией…
— Минутку, Иван Савелич! — Председательствующий поднял ладонь. Тут Кэт вновь подала голос:
— Не затыкайте Савелича! — попросила она. — Он среди вас самый умный!
Тут председатель так шарахнул ладонью по столу, что остальные члены совета отпали на спинки стульев, будто от легкой взрывной волны.
— Больше ни слова при ней! — взревел он.
— Мы же, кажется, договорились по процедуре, Иван Савелия! — ввернул Анатолий.
— Только вы забыли мне сообщить, что собираетесь накормить ее масвой! — буквально взорвался старик, явно намереваясь бушевать и дальше, но в это время председатель поднялся, с грохотом отодвинув стул, и распорядился:
— Увести ее, немедленно!
Сзади к Кэт подступили двое здешних тюремщиков, подняли ее из кресла и повели на выход.
— Я протестую! Выпустите меня отсюда! Я не пойду больше в ваш вонючий сарай! — вопила уводимая Кэт, тщетно пытаясь вырваться. Сквозь возбуждение и словоохотливость в ней смутно проклевывалось понимание, что старик готов был сейчас пожертвовать даже столь милой его сердцу гипотезой о слегах ради того, чтобы аргументы в ее защиту получились убедительней.
Снаружи стоял предутренний полумрак — голубоватый и пронзительно-холодный, особенно для нее, по-прежнему обернутой лишь куском легкой грязновато-зеленой материи, в который обратилось ее лучшее платье.
Снова оказавшись во тьме сарая, где она за пять суток научилась безошибочно ориентироваться, Кэт опустилась на одеяло, принесенное Савеличем — оно было шерстяное, терпко пахнущее, привезенное, видно, еще с Земли, — и укуталась в него с головой, безуспешно пытаясь согреться. Озноб не отпускал — особенно, как обычно, мерзли ноги. Так, дрожа, она просидела в течение примерно часа. Потом в дверь поскреблись — разумеется, это был Савелич: никто, кроме него, сюда не скребся, и на протяжении всего заточения она ожидала этих шершавых звуков даже больше, чем удара, свидетельствующего о том, что ей принесли еду.
Она кинулась к двери:
— Савелич! Говорите скорее, что они там решили? Когда меня выпустят?
— Что вы наделали, Катя! — донесся до нее его скорбный голос. — Я знаю, что масва развязывает язык, но она не настолько сильна, чтобы нельзя было сдержаться!
— А зачем мне было сдерживаться, Савелич? Они узнали правду, и теперь выгонят меня за ворота, верно? Но это как раз то, чего я хочу!
— Поймите же наконец, что это верная гибель, Катя! На Землю вас все равно отсюда не заберут, и вы останетесь одна в пустыне. А слеги… Я боюсь, что на них вам нельзя рассчитывать: то, что с вами произошло, можно безо всякого преувеличения назвать чудом, а чудеса редко повторяются…
— Нет, Савелич, это не чудо! Они умнее нас и умеют смотреть прямо в сердце! Они все поймут, просто не надо бояться.
— Я, Катя, все это время обдумывал ваш рассказ… Через час состоится собрание, а по сути суд, после которого вас изгонят в пустыню. Скорее всего, у нас больше не будет возможности поговорить. Надеюсь, вам поможет то, что я вам сейчас скажу. Видимо, в лице хассов или слегов мы имеем дело с генераторами эмоций в невообразимой для нас силе и многогранности. Тут возможны самые безумные предположения, например — что эта их стена или граница…
— Какая стена? — перебила Кэт, заодно приложив ухо к щели поудобнее. Не раз и не два она уже сидела вот так, прижавшись ухом к двери, слушая утешения Савелича, так что ей было не привыкать.
— Ах да, — сказал Савелич, — вы же не в курсе: хассы отгородили наш участок космоса смертельным барьером, который нам не под силу преодолеть. Я подумал, не может ли этот барьер иметь чисто эмоциональную природу? Такого рода силы существуют, люди тоже обладают подобными способностями, но на зачаточном уровне — некоторые могут двигать предметы на расстоянии или, например, останавливать силой воли сердце у лягушки. Мы дальше этого не пошли, но вот хассы…
— Не надо, Савелич, — неожиданно попросила Кэт. — Я знаю о них главное. И больше ничего не хочу накручивать. Мне так проще.
