— Ну и ну! — только и сказал я, тут как раз связь наладилась, и Жен стала искать новости, в надежде (нашей общей) узнать, что же там в действительности стряслось, пока мы здесь на периферии в нашей консервной банке нежимся.
Сообщения оказались не столь устрашающими, как слухи, но очень уж противоречивыми, что говорило о полной неготовности властей подвести под случившееся прочную базовую враку. Один канал оповещал, что в некоем Сарапуле-Т20 произошло землетрясение силой в пять баллов, неуправляемые рабочие массы кинулись в порталы и в состоянии аффекта попали в цивилизованные миры — отсюда и смятение, произошедшее на улицах нескольких крупных городов. Другой рассказывал, что бараки под индексом “Т” осуществляли комплексную операцию по обмену рабсилой, в программу переброски людей закралась ошибка, в результате чего дикие народные массы попали в цивилизованные миры и принялись в них безобразничать. Третий докладывал о некоем благотворительном мероприятии, имеющем целью облагодетельствовать лучших представителей рабочего класса, организовав им коллективные экскурсии в центры просвещения и культуры, но оголтелые народные массы, попав в цивилизованный мир, вышли из-под контроля и… Ну, дальше понятно, что стали делать. Последний пункт — о несовместимости работяг с цивилизованным обществом (на их же хребтах, между прочим, стоящем), доказательством чего явились чудовищные акты вандализма, звучал везде почти слово в слово. Показывались репортажи с мест событий; то есть выход рабочих “в свет” действительно состоялся, насчет же подоплеки приходилось только гадать, либо обращаться за информацией к Алексу.
Но это при встрече, а пока я вплотную приступил к последнему этапу подготовки, то есть к приданию своему облику черт, несвойственных ему от природы: занятие прелюбопытное, если глядеть со стороны, но весьма малоприятное в ощущениях. Маска-псевдогример путем микровпрыскиваний “переформовала” мое лицо, максимально подогнав его к нужному шаблону. Я стал азиатом — наверное, своеобразным с их точки зрения, но для меня все азиаты были на одно лицо. В завершении Жен подровняла и покрасила мне волосы. Я облачился в костюм, надел очки…
— Значит, вот как выглядели эти… — сказала Жен, окидывая меня с головы до ног неприязненным взглядом: сейчас она видела перед собой не меня, а одного из тех, кто за мной охотился.
Я посмотрел в зеркало и чуть не схватился за оружие: там стоял мой трактирный знакомец или один из его близнецов-подельников. Меня теперь можно было смело зачислять в их команду, не хватало лишь “Ската” за пазухой. Мой парализатор был попроще, но это маленькое несоответствие выйдет наружу только если обстоятельства вынудят меня его достать.
Данные сетевого мониторинга не изменились: на У68 был открыт единственный портал. Гор так и не появился — наверняка задержали те самые проблемы с бараками, а жаль: неплохо бы ему осуществлять страховку. Жен на эту роль, увы, не годилась; благо уже, что она не расквасилась, а старательно сохраняла деловой настрой. Мне оставалось сделать последний шаг — “прыгнуть” туда, полагаясь на удачу, на свое бессмертие, ну и на некоторый опыт, конечно.
— Сколько, ты думаешь, это займет времени, Дик?..
Вопрос привел меня в замешательство: хотел бы я знать! Надо было назвать какой-то срок, в течение которого она могла бы сохранять спокойствие, и я сказал:
— Жди меня завтра, к обеду.
И поцеловал в щеку, как все нормальные мужья, отправляющиеся на работу.
Прыгать мне предстояло не напрямую, а через цепочку анонимных адресов. Тут-то меня и поджидали первые проблемы.
Третий по счету прокси-сервер, числившийся якобы за какой-то горно-добывающей компанией, работал только на прием, наподобие ловушки, что выяснилось сразу же по моем попадании туда: когда я вышел из приемной камеры в помещение склада, чтобы задать следующий транзитный адрес, меня ожидала теплая встреча: ко мне с двух сторон подкатились двое в штатском и вежливо попросили предъявить документы, а также сдать оружие, если таковое при мне имеется. Я беспрекословно повиновался, поскольку эту пару окружали с десяток вооруженных бойцов. При этом я размышлял — уж не ошибся ли часом, попав раньше времени в конечный пункт своего назначения?
Отдав им идентификационную карту и парализатор, я был препровожден в соседнее помещение, где уже томились человек десять, застрявшие здесь так же, как я — “проездом”. К моему приходу компания пребывала в состоянии вялотекущего бунта.
— Сижу здесь уже два часа! — жаловался лысеющий гражданин в дорогом с виду пальто. — Неужели не видно, что я не имею ни малейшего отношения к жителям грязных бараков?
— Прошляпили мятеж, упустили зачинщиков, а теперь выслуживаются, — вторил ему нервный мужчина с портфельчиком. — Задерживают деловых людей, донимают их проверками, подозревают в госизмене… В конце концов это унизительно!
Словом, причиной задержки явился прорыв “в лучший мир” трудящихся горняков: я вляпался примерно в ту же ловушку, что Жен поутру. Но, в отличие от здешних пленников, у меня были все основания рассчитывать на расторопность властей по отношению к моей персоне.
Итак, я приступил к операции “освобождение меня из-под стражи”. Начал с того, что разделил возмущение соседей, поведав им “в порыве откровения” о своих проблемах: у меня, мол, семь человек заразных больных, нуждающихся в срочной госпитализации, направляюсь, мол, прямо из очага заболевания за дежурной бригадой медиков, а меня бесцеремонно задерживают. Не успел я все это в общих чертах изложить, как вокруг образовалось мертвое пространство — все пленники сместились к противоположному краю камеры, а нервный с портфельчиком стал барабанить в дверь.
— Вы не имеете права держать нас в одном помещении с этим человеком! — заявил он охраннику, тыча пальцем в моем направлении. — И не притворяйтесь, будто вы не знаете, — закричал он, видя непонимание в глазах бойца, — что это служащий из карантинных миров!
Тут я поднялся и с раздражением вскричал:
— Да, ну и что? — Губы мои при этом возмущенно подрагивали. — Это моя работа! Я только сказал им, — апеллировал я к охраннику, — что выявил сегодня несколько случаев заболевания аспидом. Но это еще не значит, что я заразен! Мой долг — срочно изолировать больных! — добавил я жестким, воистину профессиональным тоном. Эта фраза догнала охранника уже в коридоре: он скрылся, а через некоторое время голос из-за двери велел выходить Джейку Муру (то есть мне, в соответствии с отобранным документом).
Покинув “изолятор”, я поначалу обнаружил вокруг себя полное безлюдье: оказывается, все военнослужащие, водрузив на лица шлем-маски, очень оперативно передислоцировались в ту часть зала, где за дежурной стойкой находились двое оперов. Опера, пребывавшие в штатском, масок не имели и заменили их носовыми платками: впечатление складывалось такое, что у обоих внезапно пошла носом кровь или их прохватил насморк.
— Просим извинить, что не сразу обратили внимание на реквизиты санитарной службы, — очень любезно прогундосил один из них, утопая носом в платке. Он кивнул на стол, где на самом краю лежали мои парализатор и ксива. Документ был создан (а ни в коем случае не состряпан) мною на базе того, что я прикарманил на Гонолулу, и, само собой, изрядно подкорректирован: я состоял теперь в должности санитарного инспектора при Институте Вирусологии АН ОБСЕ! И главное — такой сотрудник со вчерашнего дня действительно числился у них в штате и даже проходил в бухгалтерии, хоть в АН об этом и не подозревали.
