— Соотечественники, — прокашлявшись, начал Шерстобитов и надул щеки. Паузу он держал, как хороший актер. Долго держал. — В этот грозный для Отчизны час…
Прослушав речь, генерал в ярости треснул кулаком по монитору, отчего ни в чем не повинный агрегат упал на пол и рассыпался вдребезги.
Как и Союз.
“Президента низложить?!! Идиоты, да они же и часа не продержатся! И если даже я их не трону (а я трону и еще как), то их просто сметут толпы одичавших, голодных людей. Надо срочно отправляться на Питер-4А. Там этот парламент изменников, там в Администрации встреча с советником Гором”.
В этот момент коминс на руке издал едва слышную вибрацию. “Гор?” Но руку тут же свело болезненным спазмом, мгновенно дошедшим до сердца и сжавшим его, заставив мучительно затрепетать… И остановиться.
Лосев очнулся на полу. В кабинете царила гулкая тишина — исчез постоянный фон всегда работающей аппаратуры. Мониторы погасли. Коминса на его руке не было — лишь ремешок соскользнул на пол.
Генерал поднялся, проверил пульт — действовала только автономная система внутренней охраны кабинета.
Его полностью отрезали от мира.
Стараясь сохранять спокойствие, Генерал взял из ящика в столе аннигилятор, компактный, но мощный “Цербер”, потом нажал кнопку связи с телохранителями. Вспыхнувший монитор внутренней связи показал приемную, где все было на первый взгляд как будто бы в порядке. Однако генерал сразу уловил неладное: визиошар в углу мерцал рябью, охранники, сидевшие перед ним в креслах, оцепенело застыли.
Генерал подал экстренный сигнал тревоги — его частота любого из них поднимет практически из могилы (таковы настройки, такова Присяга охранников). Ничего не произошло. Только начкар, пария-три Гусев конвульсивно дернулся и скатился на пол. Остальные не сделали даже этого. Это походило на дурной, кошмарный сон, но сомневаться не приходилось — его личная охрана, последние верные люди выведены из строя.
Значит, мантра? Его — через коминс, их попроще — через визиошар? Конечно, что же еще. Слишком поздно Лосев поверил в нее.
Сейчас последует нападение, в чем генерал не сомневался — это была очевидная азбука. Гор не дождется его в Администрации, не получит наиважнейшего задания.
“Ну нет! Уж Гор-то в любом случае разберется, как действовать дальше. Главное — у его оперов есть координаты предательского гнезда”.
Он поставил блок управления следящими камерами в режим записи — если ему не удастся отсюда уйти, то пусть советник знает, почему не состоялась встреча.
Монитор уже показывал, как в приемную проникли шесть человек в боевых комбинезонах и с парализаторами наготове.
— Меня хотят взять живьем? Посмотрим!
Вот и решение проблемы, лучшая возможность — пасть в бою, как и подобает офицеру, вместо того, чтобы покончить самоубийством. И Гору теперь предстоит биться самому — с очагом предательства, с развалом системы, со всем…
Лосев скрипнул зубами: нет, у него еще есть шанс, надо только сделать еще одну вещь. Он приложил большой палец правой руки к замку сейфа, дверь ушла в стену, радужный пузырь защитного поля лопнул. Он достал из гнезда и выложил на стол инъектор и огненно-красную ампулу — последний аргумент наймита: нейростимулятор, дающий организму полную нечувствительность к воздействию парализатора на одиннадцать минут. Берущий страшную цену: потом нервные волокна расползутся беловатой слизью, превращая его в полностью бесчувственный и неподвижный чурбан. В резиновую куклу. Но, если он успеет прорваться, то бессмертный организм возьмет свое. Одиннадцать минут — целая вечность для ближнего боя!
Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.
У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!
Черные фигуры заполонили приемную.
— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.
Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…
Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.
Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…
— Получите, гады!!!
Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.
Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.
