— Спасибо, сейчас я все равно иду домой. Скажите, а кто такой Генри?
— Ах да, подождите чуточку, я обойду. В самом деле, Милдред, я уже думала, не попадался ли Генри вам на глаза, ведь он почти неделю в бегах, и…
Голос отдалялся по мере того, как его владелица, повернувшись, снова исчезла за изгородью. Мы услышали, как хлопнула ее калитка, а потом она возникла у калитки мисс Милдред. В руках она держала черепаху.
— Это Генри? — спросила я.
— Да, эдакий озорник! Я застигла его как раз тогда, когда он протискивался под изгородью. Я так боялась, что на этот раз он потерялся. Если они убегают из дому, то зимы им не пережить, вы же знаете.
Светлый пристальный взгляд сконцентрировался на мне:
— Так ты появилась. Они были правы. Я знала это. Не всегда просто предсказать, но на сей раз я была уверена. Ты в этот момент должна была уже направляться домой. Это чудо.
Во всяком случае, это чудо весьма отличалось от чуда мисс Милдред. Я попыталась обнаружить во всем этом хоть какой-то смысл:
— Что вы имеете в виду, мисс Линси? Кто был прав?
С тем же успехом я могла бы хранить молчание. Неопределенно взмахнув черепахой в направлении деревни, она продолжала:
— А когда Энни Паскоу сказала, что ты вчера приехала поездом, мне захотелось ответить: «Ну да, конечно». Даже если бы она промолчала, я все равно бы догадалась, что это должна быть ты, хотя ты не появлялась здесь все эти годы, сильно изменилась и теперь стала настоящей молодой дамой, и говоришь как по-писаному…
— Белла… — попыталась протестовать мисс Милдред, но мисс Линси не обратила внимания на помеху. Она отмахнулась от мисс Милдред черепахой, не сводя с меня глаз:
— Ты ведь совсем не похожа на свою матушку, верно?
— Прошу прощения?
— Ох, я не хотела тебя обидеть. Ты очень симпатичная и должна уже знать об этом, но ты темненькая, а она была в юности такая белокурая, просто златовласая, так ведь, Милдред?
— Да, но Белла, в самом деле…
— Конечно, такая красота недолговечна, но для своего возраста она очень хороша собой. Я видела ее несколько дней тому назад.
Мисс Милдред сделала слабое движение, словно возражая, и я прошептала ей «ничего страшного», а вслух произнесла:
— Когда же это случилось, мисс Линси?
— Какой-то ночью. Я забыла. Ночи всегда одни и те же. Люди приходят и уходят. Иные из них — сны, но другие возвращаются при свете дня. Трудно объяснить. Человек, который ее сопровождал — я не знаю, кто он. Он похож на цыгана. Она ушла с цыганом, не так ли?
Мисс Линси сделала паузу, но не для того, чтобы дождаться ответа. Ни в ее взгляде, ни в голосе не было ни капли злобы. Она улыбнулась мне, снова широко взмахнув многострадальной черепахой:
— Но пусть тебя это не тревожит, милочка. Их совершенно незачем бояться. Духов; я хочу сказать. Поверь мне, уж я-то знаю. Они просто возвращаются, если им одиноко или если они что-то хотят тебе поведать. И никогда никому не причиняют вреда.
— С другой стороны, — сказала мисс Милдред, твердо направляя разговор в земное русло, — ваш Генри причинил много вреда моему бордюру. До сих пор я этого не замечала, но только взгляните сюда.
Она указала на кустик очень симпатичных карликовых колокольчиков с совершенно отчетливыми следами нанесенного ущерба:
— Смотрите! Мои маленькие синие колокольчики, как я их называю, они все измяты и обгрызаны. Это, несомненно, сделал Генри, но, вероятно, бедное создание хотело есть. Почему бы вам, Белла, не отнести его домой, чтобы накормить салатом-латуком, который я вам дала, а потом не вернуться сюда, чтобы выпить кофе? Я утром пекла…
— Минуточку, — сказала я, нагибаясь. В невысоких синих колокольчиках белело что-то продолговато-овальное, спрятанное под листьями, длиной с мизинец. Я выпрямилась, сжав это «что-то» в руке. Это было, несомненно, яйцо, хотя странной формы и с плотной на вид, матовой и слегка неровной скорлупой. Я держала его на ладони. Мисс Милдред и мисс Линси взирали на него с любопытством и легким отвращением, черепаха — с безразличием.
— Так вот чем у нас Генри занимался, — сказала я, — то есть, Генриетта. Она откладывала яйцо.
— Яйцо? — мисс Милдред растерялась. — Яйцо? Но он же не птица. Как же он может отложить яйцо?
— Он рептилия, а они откладывают яйца. Я уже однажды где-то видела такое. Это черепашье яйцо.
Мисс Линси не без гордости перевела взгляд с черепахи на яйцо:
— Ну кто бы мог поверить! Генри! Они оставляют яйца греться на солнце, да? Как вы думаете, у нас получится высидеть черепашку? В чулане для сушки белья или, может, над плитой?
Казалось, мисс Линси совершенно внезапно вернулась к нам, в реальный дневной мир. Она бросила на мисс Милдред взгляд, в котором я прочла что-то вроде снисходительной приязни:
— Разве не забавно будет вырастить крохотную черепашку? Что скажешь, Кэйти?
— Не знаю. Попробуйте. Но… Генри живет в одиночестве или у кого-то еще в деревне есть черепаха?
— Нет, никогда не слышала о других черепахах в наших местах, а живет он у меня три года. Ах, ну да, — и мисс Линси уронила яйцо в карман. — Хорошо, Милдред, спасибо. Я отнесу его — все стряслось так неожиданно, что трудно сказать «ее» — я отнесу его домой, в коробку, а потом с удовольствием выпью кофе, больше спасибо.
Затем обратилась ко мне:
— Ты тоже останешься, Кэйти?
— Я не могу. Мне надо идти, но я надеюсь еще увидеть вас до отъезда. Вероятно…
Но она уже испарилась к себе в садик. Мы слышали, как она увещевает Генри по дороге.
— Э… Кэйти, милая, — начала мисс Милдред, понизив голос. — То, что она говорила о вашей бедной матери… Белла всегда так себя ведет, вы знаете. Это ничего не значит. Она видит нечто. Однажды она сказала мне, что наш папочка был здесь — работал в саду, а ведь вы знаете, он уже пятнадцать лет как умер и никогда не увлекался садоводством. Помните ли вы ее разговоры…
— Да, помню.
Я помнила также и то, что слышала о старом отце-тиране, который ни разу в жизни не брался за лопату и которого заботливо опекали дочери, пока для них не миновала последняя возможность зажить своей жизнью. Я мягко сказала:
— Я. знаю. Просто один из ее снов. Не волнуйтесь, беспокоиться не о чем.
— Тогда все замечательно.
Мисс Милдред, с облегчением сменив тему, проводила меня к калитке:
— Хорошо, милочка, раз уж ты должна идти… Как все странно получилось с Генри, не правда ли? Я имею в виду это яйцо. Разве не чудесно — и не милосердно по отношению к бедняжечке Генри — попытаться как-то высидеть его? Как ты думаешь, может быть, курица миссис Блэйни? Уверена, она упоминала, что сейчас у нее есть наседка.
