— Слушаем тебя.
— Андрей, подайте мне вон тот чемоданчик, что рядом с вами, — обернулся Банда, показывая Дубову на симпатичный кейс, лежавший на заднем сиденье. — Спасибо. А теперь, Коля, смотри внимательно.
Банда положил кейс себе на колени, щелкнул замками и откинул крышку.
В чемоданчике оказался аппарат, чем-то напоминающий транзисторные магнитолы советской эпохи — с выступающими наружу ручками настройки и складной антенной. Вот только шкалы волн у этого аппарата не было, да и защитный цвет его прямо указывал на специфический характер его предназначения.
— Держите, Андрей, вот эти пять «пуговичек», — Банда достал из специального отделения своего «хитрого» кейса пять странных маленьких круглых железяк, действительно очень похожих на пуговицы, и протянул ему. — У вас в редакции какого типа телефоны? Надеюсь, вы еще не настолько успели разжиреть, чтобы установить сплошные «панасоники»?
— Ну, факс у нас есть, конечно… — немного обиженно заметил Самойленко, но его опять перебил Дубов:
— Обыкновенные у нас телефоны — кнопочные мыльницы, которые строгают тут, в Минске.
— Отлично. Ты, Коля, можешь собрать всех сотрудников в своем кабинете и провести что-то вроде планерки? Так, чтобы другие кабинеты на некоторое время опустели?
— Зачем?
— Пока вы будете вроде бы совещаться, Андрей вложит в каждую телефонную трубку «пуговичку». В каждый аппарат…
— У нас десять аппаратов, — растерялся Дубов.
— Почему десять?
— В каждой комнате по два аппарата на один номер — у нас же по три, по четыре, а то и по пять человек в одном кабинете сидят.
— Ясно. Держи еще пять микрофонов, — Банда отсчитал еще пять «пуговиц». — Слушай, а давай и впрямь на «ты»?
— Конечно, — Андрей с удовольствием пожал протянутую ему Бандой руку.
— Не имеет значения, куда будешь класть эти штучки — около микрофона или около наушника — слышимость все равно будет отличной. Проверено.
— Хорошо.
— Не забудь подготовиться — возьми отвертку…
— Да понимаю я все!
— Мужики, не обижайтесь, я напоминаю о чем-то только потому, что мы должны учитывать каждую мелочь — засыпаться нам нельзя. «Засветиться» — ни в коем случае. Если среди ваших людей есть кто-то, кто работает против вас, и этот оборотень сообщит о нашей активности бандитам… — Банда хотел продолжить фразу, но, заметив вдруг напрягшееся лицо Николая, не договорил. — Короче, сами понимаете.
— Конечно.
— И еще. Больше — никому о том, что я здесь. Слышите? Даже собственным женам ни слова. Бойтесь даже во сне проговориться.
— Ну, моя-то будет знать, ты же у меня жить будешь, — улыбнулся Андрей, похлопав Банду по плечу.
— Твоей можно знать, что я — твой знакомый из Москвы. Но — не больше.
— Ясно, не волнуйся.
— Так, Коля, надеюсь, ты сумеешь что-то придумать, чтобы выманить своих людей из кабинетов и дать Андрею время установить «жучки»?
— Сумею.
— Отлично. После того, как «пуговицы» будут на местах, всех выгоняешь, закрываешься, ставишь перед собой кейс, включаешь вот здесь.
— Понял.
— Поднимаешь вертикально антенну и выдвигаешь — это как обычно. Громкость — на «тройку» для начала. Потом подрегулируешь, но смотри, осторожно — звонок будет слышен раз в десять громче, чем разговор. Не оглохни.
— А из коридора не услышат?
— Вот наушник. В это гнездо вставишь перед включением, — показал Банда.
— На одно ухо?
— Как в армейской радиостанции — чтобы другим ухом слышал, что вокруг творится.
— Ясно.
— Как только разговор покажется тебе интересным или даже просто непонятным — нажимай вот эту кнопку. Весь разговор будет записан, потом прослушаем вместе.
— Хорошо.
— Дальше. Вы должны создать видимость, что приняли все условия бандитов. Демонстративно уничтожайте копии, стирайте все сюжеты с кассет. Но не забудьте, конечно, — вдруг улыбнулся он, — оставить хотя бы одну копию для меня — я ведь еще вашей программы не видел.
— Оставим! — понял его Самойленко. — А как быть с программой, которая запланирована на пятницу?
— Какой крайний срок для снятия ее с эфира?
— Да хоть за час до выхода — замену найдут, хотя выговора мне в таком случае не избежать.
— Ну, выговор ты переживешь, поэтому программу пока не трогай. А по редакции обязательно пустите слух, что ее снимают с эфира. Что Коля сам этого хочет — мол, не доработан какой-нибудь сюжет или еще что-то в этом роде.
— Будет сделано.
— Так. Ну, что я еще забыл?
Андрей с Николаем смотрели на него молча, полностью признав право Банды на старшинство, и были готовы подчиниться любой его команде.
— Вроде пока все, — сам себе сказал Банда, еще раз внимательно просмотрев свои записи.
— За работу?
— Да. Встретимся с вами… Во сколько уходят с работы ваши сотрудники?
— Часов в пять, в семь, иногда, когда работа есть, и в полночь.
— Сегодня работы, я надеюсь, не будет? — спросил Банда почти утвердительно.
— Конечно. Сегодня закончим в семь — самое позднее.
— Хорошо. Встречаемся здесь же в восемь. Но только будьте внимательны — не приведите никого за собой.
— Обижаешь… — попробовал возмутиться Николай, вдруг почувствовав себя задетым.
— Не обижаю, а хочу, чтобы все прошло без сбоев, — жестко оборвал его Банда. — Сделаем даже так — приедете, встанете в пятнадцати метрах от моей машины и сидите, даже в мою сторону не глядите. Я сам к вам подойду. Когда можно будет, конечно.
— Хорошо.
— Ну, все тогда. Езжайте на работу. А то уже десять, вам давно пора быть на месте…
* * *
С «жучками» все удалось провернуть быстро и незаметно. Когда Андрей закончил свою работу, он зашел к Самойленко, который тоже завершал незапланированную летучку.
— Можешь включать, — сказал он другу, когда они остались в кабинете одни.
— Все в порядке?
— Как в лучших домах Парижа и Лондона! — Андрей явно был доволен своей работой.
— Тогда иди.
— Я тоже хочу послушать.
— Андрей, я же должен закрыться с этой штукой… — мягко напомнил ему Коля.
