— Где дочь?
— Ты уже успокоился? Тебе не стоит так нервничать, а то я тоже нервным бываю, ясно тебе, петушина? Я от тебя, козел, этих наездов терпеть не собираюсь, ясно? — завелся на том конце провода и бандит, которому изменило наконец его идиотское чувство юмора — может быть, он услышал в голосе Николая что-то такое, что его не на шутку испугало.
Это было бы неудивительно — Самойленко рычал так, как может рычать разъяренный лев, детенышу которого угрожает опасность.
— Ладно. Все. Давай успокоимся оба, — постарался сдержать себя Николай, кивнув Андрею и Наташе, которые подскочили к нему, когда он закричал в трубку. — Ты привел дочку?
— Да. Я играю честно — можешь убедиться. Сейчас, подожди секунду.
В трубке послышалась какая-то возня, затем раздался шепот женщины:
— Ну, поговори с папой. Скажи ему что-нибудь. Ну, давай, Леночка, не бойся.
Но вместо того, чтобы что-нибудь пролепетать, Леночка вдруг расплакалась.
Коля услышал этот плач и тоже чуть не расплакался — сомнений быть не могло, это был голос Леночки.
— Чего-то плачет она, — мрачно прокомментировал бандит — наверное, и в нем что-то шевельнулось. — Но ты убедился, что с твоей дочерью все нормально?
— Д-да, — дрогнул голос Николая.
— Тогда все, пока. Завтра еще позвоню. Примерно в это же время…
* * *
— Я слышал разговор. Вроде с Леночкой все в порядке? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Банда, когда полчаса спустя, подъехав к центру города, они снова все вместе сошлись в его машине.
— Кажется, да.
— И слава Богу. Не думай пока об этом, — Банда положил руку на плечо друга. — Давайте я вам расскажу, что еще за сегодня выведал.
— Ну?
— Но только сначала мне нужен адрес этой вашей Ларисы Тимошик.
— Заславская, дом двадцать…
— Я буду ехать, а ты мне, Андрей, дорогу показывай. Свою машину закрыл?
— Да.
— Ну и замечательно, — Банда тронул «Опель» с места. — Короче, слушайте. Через свою «контору» я связался с вашим КГБ. Выяснилось, что на Семенова Владимира Михайловича, генерального директора — ЗАО «Технология и инжениринг», нет ничего — не привлекался, не замешан, не подозревался. Его пытались какое-то время контролировать в связи с выполнением государственного контракта…
— Это как раз тот контракт, который мы крутим?
— Как я понял, тот самый, — подтвердил Банда. — Короче, его проверили — все чисто. Ни у кого никаких претензий. Даже связей нет порочащих. Только брат двоюродный, Игорь Михайлович Захарчук, — бывший зэк-рецидивист, да и тот в последние годы резко завязал.
— И очень резко? — вдруг с непонятной иронией переспросил Самойленко.
— А что тебе не нравится? — удивился Банда. — Мне так ваши же органы сообщили.
— А ты что. Банда, вздумал раскрыться перед ними в том, что ты здесь?
— А ты что, меня за идиота принимаешь? — пожал плечами Банда. — Я связывался со своими, а уж они сделали запрос — по-дружески, по-соседски…
— Ясно.
— Так что тебе не понравилось в Захарчуке?
— Игорь Михайлович Захарчук, по прозвищу Захар, — крупнейший авторитет Минска, и это нашему КГБ надо было бы знать. Именно бригада Захара «отыграла» в свое время авторынок у Молдавана, когда его перенесли со стадиона «Локомотив» за кольцевую автодорогу. И именно они заправляют теперь торговлей автомобилями в городе.
— А ты откуда знаешь? — снова удивился Банда.
— Я про эти дела еще год назад забойную передачу подготовил. Помнишь, Андрей?
— Конечно, еще бы!
— У Захара — мощнейшая бригада, настоящая армия с железной дисциплиной…
— Лучше бы ты этого не говорил, — огорчился Банда. — Ведь вполне логично предположить, что ваш Семенов мог именно братика своего, Захара, попросить «поработать» над твоей проблемой.
— Логично.
— В таком случае будем воевать с армией, как ты выражаешься, Захара, что делать, — заключил Банда. — По крайней мере, не все так плохо — мы даже догадываемся, кто именно наш враг. А это уже кое-что…
— А чего мы у Ларисы-то забыли? — спросил вдруг Самойленко, но Банда вместо ответа лишь улыбнулся:
— Увидишь. Обещай мне только одно — не распускать руки и не нервничать. Хорошо?
— Ладно…
* * *
Позвонили в дверь поздно, около одиннадцати.
«Кого это черт мог принести на ночь глядя?» — тревожно подумала вдруг Лариса, прислушиваясь к разговору матери с нежданным гостем в коридоре.
— Лариса, это к тебе. Выходи! — позвала наконец ее мама, в душе даже обрадовавшись визиту этого незнакомого молодого мужчины — был хоть повод вытянуть дочку из комнаты: Лариса как за, перлась у себя, так больше и не выходила, даже отказавшись поужинать.
Лариса наскоро поправила прическу, глянув в зеркало, запахнула поглубже халат и вышла в коридор, снедаемая любопытством и тревогой одновременно.
В прихожей стоял абсолютно незнакомый ей человек. Красивый, высокий, широкоплечий, с короткой аккуратной стрижкой, в укороченной кожаной куртке, странных камуфляжных брюках и кроссовках, он был бы очень похож на бандита, если бы не одно обстоятельство — он был все же какой-то не такой, как окружение Юного.
Увидев его, в первую же секунду Лариса подумала: «Надо же, как бывает — ведь бандит бандитом, а морда интеллигентная, располагающая».
И эта доброжелательная улыбка…
— Что вам нужно? — спросила Лариса как можно строже, стараясь не поддаваться на эту улыбку.
— Вы Лариса?
— Я.
— Мне нужно с вами поговорить.
— В такое время?!
— Дело очень срочное, поверьте. Отлагательства не терпит никак, — Говорите.
— Давайте выйдем на лестничную площадку.
— Ага, как же… — начала было девушка, но парень перебил ее:
— Не бойтесь, я пришел один и клянусь вам, что ничего вам не сделаю.
— Ладно.
Они вышли на лестницу, и Лариса прикрыла за собой дверь квартиры — на всякий случай: если мать пожелает что-то подслушать, пусть уж лучше ей это не удастся.
— Ну, я вас слушаю.
На какой-то миг Банда засомневался — говорить с ней от имени ее знакомого Юного или представиться другом Самойленко и Дубова. Ведь до этого момента он действовал чисто по наитию, не сомневаясь лишь в том, что ему нужно срочно переговорить с Тимошик. А как он это осуществит, казалось ему делом второстепенным и не таким уж трудным.
