А Юра потребовал себе вазу. Он сложил свои апельсины в эту
художественную вазу зеленого стекла, придвинул ее к себе и, закрываясь ладонью,
искоса глядя на оранжевую гору апельсинов, пробормотал прямо с каким-то
придыханием:
– Сейчас мы их будем кушать…
Наконец Эсфирь Наумовна вылезла к нам из трясущейся толпы
танцоров. Она подала мне две бутылки «Чечено-ингушского» и, пока я их открывал,
стояла рядом, заложив руки под передник.
– Какая у вас невеста, Витенька! – приговаривала
она. – Очень замечательная девочка. Вы имеете лучшую невесту на берегу,
Витя, это я вам говорю.
– Только последнюю, Эсфирь Наумовна, ладно?
– Да-да, Витя, что вы!
– Дайте слово, что больше не будете, Эсфирь Наумовна!
– Чтоб я так здорова была!
Я налил ей рюмочку, и она ушла, спрятав ее под фартук.
– Почему она пьет? – шепотом спросила Люся. –
Что с ней?
– У нее сын утонул. Они вместе плавали на «Чичереве»,
она буфетчицей, а он механиком. Ну, она спаслась, а он утонул. Моих лет
примерно паренек.
– Господи! – выдохнула Люся.
Она вся побелела и прикрыла глаза, закусила губы. Вот уж не
думал…
– Хорошо, что ты не моряк, – зашептала она. –
Я бы с ума сошла, если бы ты был моряком.
– Спокойно, – сказал я. – Я не моряк, на
земле не тонут.
«На земле действительно не тонут», – подумал я. На
земле другие штуки случаются, особенно на той земле, по которой мы прокладываем
свои маршруты. Я вспомнил Чижикова – он сейчас мог бы сидеть вместе с нами и
апельсинчики рубать.
Тут я заметил, что Леня, Чудаков и Евдощук шепчутся между
собой и поглядывают куда-то довольно зловеще. Проследив направление их
трассирующих взглядов, я понял, в чем дело. Далась же им эта Катя. Черт знает
что в голову лезет этим парням! Они не знают, что Катька и при муже чаще всего
танцует с Калчановым. Калчанов хорошо танцует, а наш Айрапет в этом деле не
силен.
Но тут я заметил, что танцуют они не просто так, а так, как
мы танцевали с Люськой, только физиономии мрачные что у него, что у нее. Что-то
там неладное происходит, ясно. А где же Сергей?
А Сергей сидит в углу, как пулемет, направленный на них,
прямо еле сдерживается парень. Только наших тут еще не хватало.
Я произнес какой-то тост и переключил внимание публики на
Юру, который даже не смотрел в сторону мясного, да и выпивкой не очень
интересовался, а только рубал свои апельсинчики так, что за ушами трещало.
– Ну, Юра! – смеялись ребята.
– Ну и навитаминился ты! Считай, что в отпуск на юг
съездил.
– В эту самую Марокку, – сказал Евдощук.
– Эй, Юра, у тебя уже листики из ушей растут!
В зале было жарко и весело. Многих из присутствующих я знал,
да, впрочем, и все остальные мне казались в этот вечер знакомыми. Какой это был
пир в знойном апельсиновом воздухе. Отличный пир! Я выбрал самый большой
апельсин и очистил его так, что он раскрылся как бутон.
– Пойдем танцевать, – сказала Люся.
Она встала и пошла вперед. Я нарочно помедлил и, когда она
обернулась, заметил, какая она вся, и подумал, что жизнь Виктора Колтыги на
текущий момент складывается неплохо, а если бы еще сегодня скважина дала нефть
и началась бы обычная для этого дела сенсация, то я бы под шумок провел
недельку с Люськой…
Почему-то я был уверен, что именно сегодня, именно в эту
ночь в нашем миленьком распадке ударит фонтан.
– Тебе хорошо? – спросил я Люсю.
– Мне никогда не было так, – прошептала
она. – Такой удивительный вечер! Апельсины… Правда, хорошо, когда
апельсины? Я хотела бы, что б они были всегда. Нет, не нужно всегда, но хоть
иногда, хотя бы раз в год…
Говорите мне о любви,
Говорите мне снова и снова,
Я без устали слушать готова,
Там-пам-ра-ри…
Опять я не мог разобрать последних слов.
– Пойду еще раз поставлю эту пластинку.
– Она уже всем надоела.
– Надо же разобрать слова.
Это была не пластинка, а покоробленная рентгеновская пленка.
Звукосниматель еле справлялся с нею, а для того, чтобы она крутилась, в
середине ее придавливали перевернутым фужером.
Глава 16
Николай Калчанов
Я громко читал меню:
– Шашлык из козлятины со сложным гарниром!
Конечно, кто-то уже нарисовал в меню козла и написал призыв:
«Пожуй и передай другому».
– Коктейль «Загадка», – читал я.
– Конфеты «Зоологические».
Катя веселилась вовсю.
– Сережа, ты уже разрешил все загадки? –
спрашивала она. – Наверное, ты уже съел целого козла. Я слышала, в сопках
стреляли – наверное, специально для тебя загнали какого-нибудь архара. Колька,
я правильно говорю: архара, да?
Сергей вяло улыбался и грел ее руки, взяв их в свои. Он был
налитой и мрачный, должно быть, действительно много съел, да и выпил немало.
Когда мы заходили в столовую с галантным бичом,
Костюковским, Сергей был еще свеж. Он ужинал вместе с заведующим, они чокались,
протягивали друг другу сигареты и смеялись. Приятно было смотреть на Сережу,
как он орудует вилкой и ножом, прикладывает к губам салфетку. С таким человеком
приятно сидеть за одним столом. Он махнул нам рукой, но мы чокнулись с
Костюковским и пошли обратно в очередь.
Я, должно быть, еще мальчишка: меня удивляет, как Сергей
может быть таким естественным и свойским в отношениях с пожилыми людьми
традиционно начальственного вида. Я просто теряюсь перед каракулевыми
воротниками, не знаю я, как с ними нужно разговаривать, и поэтому или
помалкиваю, или начинаю хамить.
Кода мы втроем прилетели в Фосфатогорск, Сергей как раз
справлял новоселье. Он был потрясен тем, что мы приехали сюда, я и Арик, и, конечно,
был потрясен Катей. А меня потрясло то, что Сергей стал моим начальником, и,
разумеется, все мы были поражены его квартирой, уголком модерна на этой
бесхитростной земле.
