— Смотри! — прошептал он.
Присоединившись к Себастьяну, Лекси посмотрела в отверстие.
С этого высокого наблюдательного пункта они смогли оценить всю брутальность развернувшейся внизу сцены. Хищник нависал над окровавленным трупом Чужого, которого он только что обезглавил. Прямо на глазах у людей охотник распростер руки и обратил глаза к потолку, словно в молитве. Достав нож из потайных ножен, пристегнутых к его поясу, Хищник отрезал один из двух больших пальцев на правой руке Чужого.
Дальше Хищник поднял руку и немного повозился с гермоклапаном у основания своей маски. Вакуумная закупорка нарушилась, и стало слышно шипение выходящих наружу газов. Секунду спустя существо опустило лицевую пластину, являя на свет два мрачных глаза, безносое лицо, покрытое бледно-серой плотью, и кривые жвала, что непрерывно сгибались и разгибались в затхлом воздухе.
Одной рукой придерживая лицевую пластину, другой Хищник взял отрезанный палец и стал использовать его в качестве инструмента для письма. Кислотная кровь Чужого разъедала холодный металл, и там постепенно появлялся рисунок. Хищник сосредоточенно шипел, вырезая на гладком лбу маски стилизованную молнию.
— Что он делает? — прошептала Лекси.
Хищник поднял маску, так и сяк поворачивая ее под слабым светом. Затем, удовлетворенно крякнув, он перевернул маску, открывая зеркальную обкладку вокруг глазных щелей. При помощи этой отражательной поверхности и окровавленного пальца Хищник стал выводить тот же самый рисунок у себя на лбу. Кислота дымилась и шипела, а Хищник ревел от боли. Однако инопланетный охотник не остановился, пока вся молния не была должным образом завершена.
— Он помечает себя кровью, — после долгого молчания сообщил Себастьян. — Племенные воины древних культур так делали. Помечали себя кровью своей добычи. Это вроде ритуала инициации — знак того, что они становились мужчинами. — Затем он ухмыльнулся. — Теперь все это начинает обретать смысл.
Себастьян отвернулся от глазка и осмотрел иероглифы вокруг себя, внимательно прослеживая узоры и водя пальцами по резным изображениям.
— Да! — воскликнул он, и в глазах его засияла радость открытия. — Все это действительно начинает обретать смысл…
ГЛАВА 25
В иероглифическом зале
— Хочу тебе кое-что показать.
Себастьян подвел Лекси к панели меж двух стилизованных кенотафов, которая поднималась на три метра от каменных плит пола. Затем указал на конкретный фрагмент вырезанных в стене иероглифов.
— Здесь описывается некая разновидность обряда инициации… — начал Себастьян, указывая на пиктограмму, порядком напоминавшую тех существ с изменчивым обличьем, которые первыми на них напали. — Эти существа — охотники. Их послали сюда, чтобы они доказали свою готовность стать взрослыми…
— А на самом деле они, по-твоему, кто? Пятнадцатилетки?
Себастьян пожал плечами.
— Кто знает, сколько эти существа живут. Возможно, целые тысячелетия. Короче, сколько бы лет им ни было, это их обряд инициации…
Его руки проследили пиктограмму — стилизованное звездное поле, где что-то вроде хищного зверя прорывалось сквозь пустоту.
— Для начала — вот почему они не приносят с собой то оружие…
— Часть обряда, — догадалась Лекси.
— Верно. Они должны его заслужить, как рыцарь должен заслужить свои шпоры.
Себастьян хлопнул ладонью по твердому камню.
— Вот здесь вся история. Вообще-то сами иероглифы понять нелегко. Они не вполне ацтекские и не вполне египетские, зато идеально сохранились. Так что после небольшого, но вдумчивого размышления я смогу заполнить пробелы…
Он провел ладонью по пиктограмме. Несмотря на причудливую, примитивную иконографию, Лекси легко узнала этот образ. Там была Земля, какой она виделась из Космоса. А над ней парил круглый огненный диск, который, несомненно, должен был обозначать звездолет, приближающийся к планете из дальних космических пространств.
— Как я уже сказал, — продолжил Себастьян, — ацтеки использовали десятичную систему счисления. Вот эти символы примерно соответствуют ацтекскому значку для десятки. Так что потребуется немного математики…
Себастьян сделал паузу, вычисляя.
— Пять тысячелетий тому назад они нашли тихую планету… нашу планету Земля. Они научили первобытных людей строить, и те стали поклоняться им как божествам.
Его пальцы двинулись дальше по пиктограмме к знакомой треугольной форме с висящим над ней огненным диском. Волнистым линиям вокруг диска явно предполагалось обозначать загадочный источник энергии, излучаемой звездолетом.
— Ради них тысячи первобытных людей многие десятилетия — или даже столетия — трудились, сооружая эту пирамиду и другие ей подобные.
Себастьян помедлил над вырезанной в тени фигурой — изогнутой петлей, которая замыкалась на себя, точно змея, хватающая собственный хвост.
— Подобно великому червю пробору из гностической мифологии, в самом широком смысле такое изображение является символом прохождения долгих эонов времени и непрерывности жизни. Однако на языке символов древних людей, которые все здесь построили, ему предполагается представлять две вещи — прежде всего, повторяющийся цикл или традицию. То, что происходит снова и снова. Но он также указывает на реальное существо, которое упоминается здесь как «Великий Змей». Посредством этого текста и, вероятно, других в том же духе древних людей учили тому, что их божества будут возвращаться каждые сто лет. А когда они будут возвращаться, они будут ожидать жертвы. Судя по всему, люди использовались как радушные хозяева для Великих Змеев.
— Змеев? — переспросила Лекси. Себастьян кивнул.
Дальше Себастьян перешел к объяснению фрески, изображавшей жертв, помазанных первосвященниками в нарядах из перьев и уложенных затем на каменные плиты. Под этой картинкой имелась пиктограмма с изображением яиц, а также ритуальными инструкциями, демонстрирующими, как каждое яйцо следовало класть в углубление на плите.
— Выходит, в вырезанную чашу клали… яйцо, а не сердце жертвы, — заметила Лекси.
— Очевидно. И каким-то образом эти яйца оплодотворялись избранными, которые давали жизнь Великим Змеям. Затем божества должны были с ними сражаться.
Себастьян указал на крупную фреску, где изображалось, как Великие Змеи и божества сходятся в смертельном поединке.
— А это изображение? — спросила Лекси, указывая на фреску, воссоздающую, как единственный стилизованный Хищник стоит на верху пирамиды, а вокруг его головы сияет корона из звезд.
— Подобно гладиаторам в Колизее, две эти инопланетные расы должны были сражаться, — объяснил Себастьян. — Выживал сильнейший. И только победители считались достойными полететь к звездам — вернуться домой.
— А что, если они терпели поражение?
