– Как так?
– М-м… Мне вообще-то лучше помолчать, но ведь это было давно, времена теперь изменились, хотя Садалфлоурисы все еще важные персоны. Говарду понравилась одна из девушек. Я думаю, Саби. Она, понятное дело, заигрывала с ним, и Говард сделал что-то достойное порицания. Садалфлоурисы пришли в ярость, но Говард поспешно улетел с планеты, скрылся от возмездия.
Джерсен склонился над рукоделием женщины:
– Как красиво вы вяжете!
– Это все, что я могу делать. Я вяжу и этим зарабатываю себе на хлеб.
Джерсен дал ей около десяти севов:
– Свяжите что-нибудь и для меня. Если я не вернусь, можете смело продать мой заказ кому-нибудь. Не сомневайтесь.
– Благодарю вас, сэр!
– Не за что. Мне понравился ваш рассказ, но я должен отправляться дальше.
Проехав еще милю по дороге, Джерсен приблизился к ферме с приметным зеленым сараем. Он остановил автомобиль и осмотрел дом, похожий на многие другие; три этажа из розового известняка с голубой отделкой на окнах, высокая крыша с фронтоном и со слуховыми окошками. На заднем дворике, в саду, работал человек в синих брюках и черной рубашке с мотыгой в руках. Заметив Джерсена и автомобиль, он прекратил работу и пристально посмотрел в их сторону.
Джерсен въехал во двор. Мужчина приблизился. Очевидно, это и был Адриан Хардоах.
Его волосы, желто-каштановые с седыми прядями, были подстрижены кое-как. Лицо узкое, худое и обветрившееся. Он недоверчиво рассматривал Джерсена.
– Сэр?
– Это Домашняя Ферма?
– Да, это так.
– А вы Адриан Хардоах.
– Да, – Хардоах говорил мягким глубоким голосом.
– Я Генри Лукас, представляю журнал «Экстант». Прибыл сюда из Понтифракта на Элойзе.
– А-а, это насчет конкурса в журнале? – Хардоах оживился.
– Правильно. Среди миллионов приславших ответы вы были первым, кто правильно узнал номер шесть на фотографии, вашего сына, конечно.
Адриан Хардоах вдруг встал в оборонительную позу:
– Какая разница? Узнал – значит, узнал.
– Никто не спорит. В сущности, я приехал, чтобы вручить награду.
– Вот это новость! Сколько?
– По нашим правилам, первый правильный единичный ответ оценивается в триста севов. Я привез вам эту сумму.
– Благословение снизошло на нас с помощью Дидрама! Знаете что, если бы вы приехали на час раньше, то смогли бы встретиться и с самим Говардом. Он при. был на встречу выпускников школы. Джерсен улыбнулся и пожал плечами:
– Странное совпадение, конечно. Но для меня это не имеет значения. Он просто человек с фотографии.
– У него дела идут хорошо, у Говарда, хотя он и покинул нас без гроша. Прошло уже много лет… Но заходите в дом, жена тоже должна услышать хорошие новости. По правде говоря, я начисто забыл о письме и даже не подумал спросить Говарда о его рекламе. Благодаря этому снимку люди теперь должны узнавать его повсюду.
– Некоторые и оказались такими наблюдательными, сэр.
Джерсен поднялся за Адрианом Хардоахом по ступеням и оказался в опрятной кухне. Женщина, почти такая же высокая, как Адриан, внимательно посмотрела на Джерсена. Ее лицо, чем-то неуловимо похожее на лицо Трисонга, заинтересовало Джерсена. Глаза, посаженные чуть ближе; чем обычно, под широким, квадратным лбом, длинный, прямой нос, нависающий над бледными губами и почти отсутствующим подбородком. В этом лице не было даже намека на мягкий нрав и чувство юмора.
Все же, услышав сообщение Адриана о выигрыше, она изобразила нечто похожее на гримасу удовольствия:
– Ладно, это хорошо! Значит, Говард волей-неволей вознаградил нас!
– Да, похоже. Ну а как с чаем, Реба? Что вы скажете на это, мистер Лукас? Как насчет хорошей пшеничной лепешки?
– Я скажу большое спасибо.
Жестом Адриан пригласил Джерсена сесть за стол. Тот достал пачку банкнот и стал их пересчитывать. Адриан благоговейно заговорил:
– Подумать только, ведь я совершенно случайно взглянул на эту фотографию, и то лишь потому, что «Экстант» выпускается за пределами нашей планеты. А кто выиграл главный приз?
– Люди, изображенные на фотографии, весьма разные, и случай свел их на одном курорте. Первым правильно назвал их имена слуга из ресторана. Ваш сын тоже обратился к нам с заявлением, но слишком поздно.
Реба Хардоах язвительно улыбнулась:
– Похоже на Говарда. Жаль… Тс-с! Я слышу Ледесмуса. Это старший брат Говарда, человек совершенно иного склада. У него ферма на той стороне реки Текучки.
Ледесмус остановился в дверях, с удивлением глядя на незнакомого человека. Он был более грузным, чем отец, и румяным, как яблоко. Глаза с тяжелыми веками придавали его лицу лукавое, насмешливое выражение. Адриан сказал:
– Ледесмус, подойди и познакомься с мистером Генри Лукасом с далекой планеты. Он привез нам деньги.
Ледесмус сложил губы трубочкой и присвистнул:
– Что за день! Сначала Говард появляется из небытия, а теперь и мистер Лукас.
– Совпадение, – объяснил Джерсен. – Все-таки жалко, что я разминулся с ним. Ведь мне заказали написать статью о людях, изображенных на фотографии.
Адриан заговорил ровным, спокойным голосом:
– О Говарде можно рассказать не так уж много. Он никогда не работал на нашей ферме, не занимался сельским хозяйством. В школе он был мечтателем, и я думаю, из-за своих постоянных путешествий он так и не добился успеха в жизни.
– Ты всегда был суров к мальчику, – заявила Реба.
– Он сюда вернется? – спросил Джерсен.
– Нет, – коротко ответил Адриан.
– Странно, что после долгих лет разлуки он побыл у вас всего пару часов.
Реба попыталась объяснить:
– Мы насмотрелись столько его вардеспанта
[13]
. Мы огорчены тем, что он сбился с правильного пути Учения. Если бы он отряхнул звездную пыль со своих каблуков и вернулся домой, чтобы работать на полях вместе с Ледесмусом… Как бы мы радовались…
Ледесмус лукаво улыбнулся Джерсену:
– Он не вернется. Но мы и не примем его, так как он больше не соблюдает приличий.
Адриан согласился:
– Да, он не вернется. Он ушел, даже не обернувшись. Сказал только: «Здесь все по-прежнему. И ничего-то не изменилось». Он провел довольно много времени в своем старом кабинете, а потом посидел с матерью.
