Наследие
Баррин замедлил шаг на пороге аудитории и вздохнул. Благодушное настроение испарилось. Вот и кончился отпуск… Едва вернувшись в Толарийскую академию, старший маг по давней привычке решил перед сном наскоро обойти главное здание. Сегодня к тому же ему хотелось дать Рейни время спокойно разобрать вещи. Их комнаты в магистерском ряду располагались по соседству, и Баррин подумал, что, когда девушка освободится, он еще раз, без спешки, пожелает ей доброй ночи.
Заметив в дальней лаборатории свет, Баррин решил предложить свою помощь, не сомневаясь, что Это один из кураторов засиделся допоздна, готовя завтрашнюю лекцию. «Рейни, наверно, будет ждать, – слабо шевельнулась мысль, – но ведь и она на моем месте не отказала бы в совете неопытному наставнику». Кроме того, помогая младшему коллеге, он снова ощутил бы, что держит руку на пульсе. Как-никак, старший маг впервые так надолго покидал академию. Первое, что бросилось в глаза, – выбитая вместе с косяком дверь одного из кабинетов. Удивление сменилось легкой тревогой, когда маг вспомнил, что пострадавшая дверь вела в кабинет Урзы. Впрочем, тревога длилась недолго, потому что из задней комнаты уже показался сам Мироходец, а за ним – серебряный Карн. Оба были нагружены книгами и свитками, которые тотчас пополнили порядочную груду пособий, уже грозивших обрушиться с кафедры. Баррин поморщился. Его брови сошлись еще теснее, когда он понял: Урза настолько увлечен работой, что до сих пор не заметил присутствия мага, – и это при сверхъестественной восприимчивости мироходца! Рассеянный Урза представлял собой чрезвычайно опасное явление.
Человек, стоявший сейчас перед Баррином, был известен в истории как Разрушитель Аргота, вызвавший Великое Оледенение. Правда, сам Урза не мог или не хотел признать, что глобальная катастрофа – исключительно его рук дело. Баррин тоже не стал бы огульно обвинять мироходца, тем более что, обосновавшись на Толарии, тот уже не оставлял за собой такого скандального следа, однако и безоглядно доверять ему маг не спешил. Так что при виде погрузившегося в задумчивость Урзы Баррину стало не по себе. Неподвижный взгляд и отрешенный вид мироходца напомнили ему о том состоянии безумного напора, которое закончилось серией печально известных катаклизмов. Очевидно, Урзой опять овладела излюбленная мания: Фирексия.
Эта древняя раса, носившая прежде имя транов, существовала когда-то на Доминарии и достигла уровня технического развития, недоступного до сих пор никому, кроме, может быть, Урзы. Однако начавшаяся война столкнула транов с пути мудрости и увлекла на темные тропы, приведшие к ужасным извращениям природы. Им пришлось покинуть Доминарию и переселиться в искусственно созданный мир – Фирексию, состоящую из девяти концентрических сфер и отделенную от остальной Вселенной бездонной черной пропастью. Несколько тысячелетий спустя изгнанникам все же удалось вырваться из плена этого мира, и с тех пор они вечным кошмаром преследовали Урзу. Мироходец, потерявший брата и единственную подругу Ксанчу, сопровождавшую его в странствиях, всей душой ненавидел тварей, поменявших человеческий облик на уродливые изобретения фирексийских механиков. Столетиями одинокий мироходец противостоял девяти сферам, рождающим тлетворную механическую силу. Уже несколько раз жажда мести едва не стоила Урзе жизни – или, вернее, существования, однако до сих пор он расплачивался только чужими жизнями.
И хотя подобная мания, овладевшая столь могущественным существом, была опасна вдвойне, Баррин понимал боль Урзы и почти готов был простить ему дорого обходившиеся миру ошибки. Маг верил, что справедливость на стороне мироходца, верил, что обитатели Фирексии стремятся вернуться в Доминарию и что без Урзы Толарийская академия бессильна остановить их. Именно поэтому Баррин участвовал в создании «Маяка» – небесного корабля, который, по твердому убеждению его создателя, должен был стать грозным оружием против предстоящего вторжения. Впрочем, эта убежденность всегда казалась Баррину несколько наигранной.
Если небесный корабль надежно защищает Доминарию от врага, то что заставило Урзу снова погрузиться в напряженные размышления, проявляя такую знакомую зловещую рассеянность?
Карн первым заметил старшего мага. Его глубоко посаженные глаза приветственно распахнулись. Он хотел уже поздороваться, но Баррин опередил Прототипа. Магу не часто удавалось застать Урзу врасплох, и при этом каждый раз он узнавал что-то новое – а учиться никогда не поздно.
– Не знал, что ты вернулся, Урза. С возвращением.
Мироходец исчез полгода назад, после того как помог устроить на Доминарии беженцев из Царства Серры, и возвращался с тех пор только однажды, с горсткой новых студентов и тремя новыми магистрами, в числе которых была и Рейни.
Урза не потрудился обернуться, просто перестроив рисунок полей, образующих его тело, так, что оказался лицом к лицу с Баррином.
«Видимо, слишком занят, чтобы тратить время на тонкости, создававшие его иллюзорный человеческий облик».
– Баррин, – невозмутимо произнес мироходец. – Я жду тебя уже три дня.
«Как дела? Как провел отпуск?» – простая человеческая вежливость столь же чужда бессмертному, как простая человеческая жизнь.
– Мне не часто удается вырваться из академии. Мы… я решил задержаться в Лесу Ангелов. На Толарии нетрудно потерять счет дням.
Урза и глазом не моргнул, хотя наверняка уловил намек. Неравномерность течения временных потоков в разных частях острова – побочный продукт с треском провалившейся попытки мироходца овладеть технологией перемещения во времени. В Лесу Ангелов оно текло лишь ненамного медленнее обычного, но щедрое солнце и частые теплые дожди, орошавшие озера и светлые рощи, превращали этот уголок острова в подобие земного рая. Наставники академии любили проводить там отпуска, хотя в медленной зоне отдых и казался короче. Встреча с Рейни сократила его еще больше, и за разговорами несколько недель пролетели для Баррина совсем незаметно.
Рейни была незаурядна во многих отношениях, и не в последнюю очередь тем, что относилась к немногочисленным ученым, допущенным на Толарию уже взрослыми. Фирексийцы наводнили Доминарию тайными агентами, однако они никогда не использовали детей, и потому, из соображений безопасности, только младшие подростки принимались в академию. Старшие ученики исполняли роль кураторов, со временем включались в научную работу и даже могли дорасти до звания советника одного из восьми членов правления академии. Рейни настолько выделялась среди остальных недюжинным техническим дарованием, что ее рискнули пригласить сразу на должность куратора. Всего четыре месяца спустя сам Баррин повысил ее до магистра, хотя по-настоящему узнал только после встречи в Лесу Ангелов, оценив ее острый ум и сильный характер. Всего этого Баррин не взялся бы объяснить мироходцу. Вряд ли тот способен понять прелесть общения с таким человеком. Урза, поглощенный своей манией, как правило, не утруждал себя даже простым дружелюбием. В отличие от Карна.
