Элина могла лишь бессильно сжимать кулаки, глядя на это. Чешуйчатый явно был важной шишкой, и не приходилось сомневаться в суровом наказании непокорного раба, осмелившегося защитить себя.
Однако важный тургунаец, похоже, не выглядел разгневанным. Напротив, он изрек что-то одобрительным тоном, а потом громко отдал короткую команду. К нему сквозь толпу протолкались шестеро стражников, которые забрали Редриха из рук надсмотрщиков. Чешуйчатый меж тем повернулся к торговцу и положил ему на ладонь завязанный кошель. Торговец принял плату с кислой миной — как видно, уже на вес чувствовал, что там никак не наберется даже и тысячи турга
— но противоречить не осмелился. Чешуйчатый слез с помоста и через расступающуюся публику двинулся прочь с площади. За ним стражники уводили скованного Редриха, который уже не пытался вырваться и лишь с выражением растерянности и отчаяния оглядывался через плечо.
— Эйрих, что все это значит?! — наконец воскликнула Элина. Привыкнув к надежности своего спутника и к тому же не понимая местного языка, она до последнего момента надеялась, что Эйрих еще контролирует ситуацию.
— Не знаю, — мрачно ответил тот. — Сейчас попробую выяснить.
Он обратился с распросами к соседу. Они говорили минуты четыре, после чего окончательно помрачневший Эйрих вновь обернулся к Элине.
— Плохо, Эрвард. Все очень плохо. Человек в доспехе — старший наставник хардыгар, ханских гвардейцев. На заключительных этапах тренировки хардыгар в качестве противников используются физически крепкие, умеющие сражаться невольники. Если в обычных тренировочных боях оружие учебное, то здесь — боевое, хотя у рабов оно обычно хуже и может в основном ранить, но не убивать. Если невольник выживает, его выставляют против следующего кандидата в гвардейцы, или сразу против нескольких. Даже самым умелым воинам редко удается выжить более чем в десяти боях.
— Так что ж вы стоите?! Мы должны отбить Редриха! Их всего семеро! — Элина принялась проталкиваться сквозь толпу в том же направлении, в котором скрылись стражники со своим пленником.
— Не туда! — дернул ее за рукав Эйрих. — К лошадям!
Пока они выбрались с площади, пока нашли и отвязали коней — прошло, должно быть, минут десять. Вдобавок на улицах в центре города было полно народу, так что скакать во весь опор было затруднительно. Тем не менее, распугивая пешеходов грозными криками, они промчались по улицам в сторону дворца и выскочили к казармам хардыгар как раз в тот момент, когда конвоиры заводили Редриха внутрь. Эйриха, скакавшего впереди (ибо он имел представление о дороге), отделяло в этот миг от герцога не более сотни футов. Не то услышав дробный перестук копыт, не то просто что-то почувствовав, юноша обернулся. Увидев спешащих ему на помощь, он отшвырнул двоих державших его стражников и рванулся навстречу всадникам. Но остальные конвоиры уже навалились на него, сбили с ног и поволокли в глубину арки в глухой внешней стене казарм. Тяжелые двери захлопнулись перед самым носом всадников. Двое часовых с кривыми мечами наголо по обе стороны арки смотрели на всадников явно без признаков дружелюбия и, кажется, готовы были поднять тревогу. Чтобы развеять их подозрения, Эйрих на полной скорости проскакал мимо и помчался дальше по улице, словно его спешка не имела к казармам никакого отношения. Элине ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
— Мы должны устроить ему побег, — Элина тискала рукоятку меча. Они снова сидели в комнате постоялого двора — графиня, Эйрих и Йолленгел.
— Это невозможно, — устало повторил Эйрих во второй уже раз. — Ханский дворец и хардыгарские казармы — это вам не халупа торговца средней руки и даже не дворец в Дулпуре. Там превосходная охрана. Туда нельзя проникнуть, похитить узника и безболезненно выбраться обратно — уж поверьте мне, я кое-что в этом понимаю. Ну хорошо, допустим, абсолютных защит не бывает. Теоретически некоторый шанс есть всегда. Но на подготовку такой операции уйдут многие месяцы, если не годы — особенно учитывая, насколько поверхностны наши знания о Тургунае и сколько работы нужно проделать, чтобы местные жители начали принимать нас за соотечественников. Даже если бы я взялся за это, к моменту, когда мы будем готовы, Редрих будет уже давным-давно мертв.
— Демоны, мы не можем его бросить! В конце концов, я обещал ему!
— Эрвард, не зацикливайтесь на формальностях. Фактически Редрих уже мертв, с того самого момента, как за ним захлопнулись ворота казарм. У вас нет обязательств перед мертвецом. Мы сделали все, что от нас зависело. У нас не получилось. Иногда приходится признавать свое поражение.
— Он прав, Эрвард, — сказал до сих пор молчавший Йолленгел.
— Кому, как не мне, приходилось терять друзей. И если бы я безрассудно кидался их спасать, не имея шансов — добился бы этим лишь собственной гибели, а им бы все равно не помог.
— Кроме того, вы, часом, не забыли об Артене? — напомнил Эйрих.
— Артену грозит опасность, — убитым голосом признала Элина. — Я так надеялся, что сегодня мы решим проблему Редриха и дальше совместными усилиями займемся освобождением принца… Этот день так удачно начинался — мы узнали, где находится Артен…
— Эрвард, причитаниями делу не поможешь, — перебил Эйрих.
— Кто причитает, я?! — возмутилась графиня. — Гм… пожалуй, можно сказать и так. Господа, если я еще когда-нибудь позволю себе подобное — сразу меня одергивайте.
— Приветствую ваш возвращающийся здравый смысл.
— Мы немедленно покинем Керулум и отправимся в Хурданистан, — в голосе Элины было больше металла, чем в ее клинке.
— Это я и хотел услышать, — кивнул Эйрих. — Йолленгел, вы, разумеется, едете с нами?
— Не думаете же вы, что я останусь в стране, где люди продают людей в качестве кукол для тренировки солдат! Если они так обращаются с себе подобными, могу себе представить, что на что они способны по отношению к нечеловеку…
Сборы не заняли много времени. Час спустя трое всадников уже ехали через степь по дороге, уводившей из Керулума на запад.
— А знаете, какой сегодня день? — спросила вдруг Элина, из голоса которой вновь исчез металл.
— Какой? — спросил Йолленгел.
— День моего рожденья, — печально улыбнулась Элина. — Сегодня мне исполнилось семнадцать. Нечего сказать, хороший подарок я получил.
— Подарок? — удивился эльф.
— У людей принято праздновать дни рожденья, — пояснил Эйрих.
— Наш народ никогда не праздновал даты, — ответил Йолленгел. — Мы находили это… эээ… нелепым. Для того, чтобы радоваться, не нужно ждать определенного дня. Да и, по правде сказать, у нас никогда не было точного календаря, мы в нем просто не нуждались. Ход времени для нас определяли такие события, как день первого снега, первых листьев на деревьях или отлета птиц на юг — а в разные годы это происходит в разные дни. А год у нас начинался в день первой капели. У южных эльфов, практически не видевших снега, были свои признаки… Я, впрочем, уже рассказывал это Эрварду.
