Он вскрикнул — в первый момент больше от изумления, чем от боли, — и невольно ослабил хватку. Я тут же вывернулась и оказалась лицом к нему. Он стоял, глядя на свое бедро, из которого торчала рукоятка ножа, затем ухватился левой рукой за край стола, поднимая на меня перекошенное от бешенства лицо, в котором в этот миг не осталось ни капли красоты.
Но моя жажда мести еще не была утолена. Когда говорят, что унижение смывается только кровью, имеют в виду вовсе не кровь из бедренной артерии!
В правой руке он все еще держал мою шпагу — значит, был вооружен, и это давало мне право продолжать бой. Я выхватила второй нож и прыгнула вперед, всаживая лезвие точно в сердце.
Лицо его обрело на редкость глупое выражение. Он дважды открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег. На второй раз струйка крови сбежала изо рта по подбородку. Потом он упал.
Кровь на темно-красном бархате была почти незаметна, так что поначалу многие даже не поняли, что произошло. Я нагнулась и спокойно выдернула из мертвой руки свою шпагу. Когда я выпрямилась, ступени уже скрипели под ногами тетушки Майлы, сбегавшей вниз с удивительной для ее комплекции проворностью.
— Несчастная! — воскликнула она. — Что ты наделала! Это же молодой граф тар Мйоктан-Раатнор!
— Он оскорбил меня и поплатился за это, — ответила я.
— Вряд ли его отец, губернатор Лланкеры, примет это объяснение!
М-да. Так вот, значит, почему этот тип вел себя так нагло. Сын члена Совета Одиннадцати… Выше губернатора провинции только король. Даже премьер-министр обладает меньшей властью — во всяком случае, он не может сместить губернатора, но Совет Одиннадцати может сместить премьера.
Но, разумеется, если бы я знала, кто он, то вела бы себя точно так же.
Однако, взглянув на лицо тетушки Майлы, я поняла, что сейчас не время рассуждать о равенстве всех перед законом. Похоже, я навлекла крупные неприятности и на себя, и на ее трактир. Нужно как можно скорее уносить отсюда ноги. Выскакивать в зиму без теплого плаща и своих вещей я не собиралась, поэтому, продолжая сжимать шпагу, бросилась мимо отшатнувшейся трактирщицы вверх по лестнице.
Я провела в своей комнате меньше минуты, но, когда выбежала из нее, по лестнице уже поднимались двое солдат с обнаженными мечами. Вряд ли это были охранники тар Мйоктана, иначе они бы спохватились раньше, скорее всего, просто случайные гости трактира, которым вздумалось «исполнить свой долг».
Мы встретились на середине лестницы.
— Шпагу в ножны! — крикнул один из них, развеивая последние сомнения в том, что им нужна именно я.
Оценив перспективы боя со шпагой против двух профессиональных мечников, я буквально в одном шаге от них перемахнула через перила и спрыгнула вниз, на какой-то стол, расколотив сапогом тарелку с жареной рыбой. Солдаты, не рискуя повторить мой прыжок (я сиганула локтей с шести — спасибо отчиму, научившему меня группироваться), бросились вниз по лестнице. Я метнулась было в сторону выхода, надеясь их опередить, но заметила, что дверь уже загородили двое крепких аньйо. Уж этих-то совсем никто не заставлял вмешиваться, но то ли они рассчитывали на награду за помощь в поимке убийцы тар Мйоктана, то ли ими просто овладел охотничий азарт. Второе даже более вероятно, особенно учитывая, что дичь была крылатой.
Поняв, что через дверь не пробиться, я прыгнула на соседний стол, потом на следующий, устремляясь к окнам. Кто-то ухватил меня за полу плаща; я развернулась и рубанула его шпагой по руке. Шпага — не меч, но все же клинок заточен по бокам, и несостоявшийся охотник с криком отдернул окровавленную руку. Тем не менее ему удалось задержать меня на несколько секунд, и тот из солдат, что был попроворнее, оказался совсем рядом. Я выхватила у застывшей от ужаса Китнайи кувшин с вином и бросила его в солдата. Тот не ожидал такого маневра и не успел ни укрыться, ни уклониться; кувшин ударил его по голове, и солдат упал. Я махнула шпагой, отгоняя очередного охотника, и перепрыгнула на соседний стол. Но тут удача изменила мне: хотя стол выглядел прочным, ножка у него подломилась, и я полетела на пол, больно ушибив колено и локоть. Преследователи с радостным криком устремились ко мне; их с каждой секундой становилось больше — и ведь это были те самые аньйо, которые только что аплодировали мне, когда я поколотила зарвавшегося слугу… Я ткнула шпагой первого подбежавшего, он отпрянул с тонким визгом, и я, прежде чем остальные успели меня схватить, юркнула на четвереньках под стол и проворно выскочила с другой стороны. Однако, вскочив на ноги, я убедилась, что дорога к ближайшим окнам уже отрезана; оставалось разве что прорываться к окнам в противоположной стене. Я пару раз вильнула между столами, уворачиваясь от преследователей, специально роняя за собой стулья, а затем перемахнула через прилавок. Передо мной оказалась батарея бутылок; я схватила сразу три и швырнула в толпу. В следующий миг я заметила толстую веревку, закрученную узлом вокруг вмурованного в стену кольца. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что на этой веревке, перекинутой через блок, подвешена массивная люстра; периодически ее опускают, чтобы сменить свечи. Что ж, пожалуй, это будет потяжелее, чем бутылка или кувшин! Шпагой или даже ножом я бы не смогла рассечь такую веревку с одного удара, но под прилавком лежал тесак для разделки мяса, оказавшийся рядом как нельзя кстати. Один взмах — и люстра рухнула на головы моих врагов.
Раздались крики и стоны. Те преследователи, что были уже рядом, вне досягаемости люстры, невольно обернулись, а я побежала дальше и вновь перепрыгнула через прилавок. Вопли за моей спиной становились все громче. Бросив взгляд через плечо, я увидела, как на месте падения люстры взметнулось пламя. День был зимний и пасмурный, поэтому несколько свечей в люстре было зажжено. Вероятно, одна из них попала в винную лужу или на легко воспламеняющуюся одежду. По крайней мере, чья-то одежда уже горела. Наверное, в первый момент огонь было легко потушить, но об этом, похоже, никто не думал — всех охватила паника. Забыв обо мне, все бросились к дверям и окнам. Я схватила тяжелый табурет и вышибла крайнее окно. Порезав осколками рукавицы и плащ, я наконец выкатилась на улицу и, не желая бежать впереди толпы, тут же свернула за угол.
Тяжело дыша, я опустилась в снег под стеной. Тйорлен не примыкает вплотную к зданию трактира, значит, огонь ему не грозит; пусть мои преследователи разбегутся и уляжется суматоха, а там я спокойно заберу Йарре и уеду. Но, увы, эти планы были нарушены. Несколько аньйо, которые, видимо, забыли от испуга, где находится тйорлен, свернули за угол следом за мной и остановились, растерянно оглядываясь. Я попыталась вжаться в стену, но это не помогло.
— Смотрите, это она! — крикнул один из них, и они все бросились ко мне. У двоих оказались шпаги, еще один размахивал длинным ножом.
Я побежала вокруг дома в сторону тйорлена. Бежать по глубокому снегу было тяжело, впрочем, та же проблема была и у моих преследователей; но если они и не могли меня догнать, то их громкие крики «Держи! Держи ее!» привлекали внимание остальных. Я сделала отчаянный рывок, но, когда из-за угла показался тйорлен, навстречу мне уже бежали другие аньйо.
