— Пассажирам очистить палубу, — мрачно приказал капитан.
— Но, согласно регламенту, — возразил Каайле, — в случае опасности для корабля пассажирам надлежит быть на палубе, дабы успеть вовремя покинуть судно.
— Что будет с покинувшими судно, вы видели, — отрезал капитан.
Каайле не стал настаивать, не говоря уж об остальных, которые, как видно, считали, что каюты защитят их, как раковина — улитку.
Но меня совершенно не прельщала перспектива дрожать от страха в неизвестности; я, как ни банально это звучит, предпочитаю встречать опасность лицом к лицу. Поэтому я решила встать за грот-мачтой, укрываясь от глаз капитана; правда, меня могли видеть другие члены команды, но я понадеялась, что у них хватит своих дел.
Корабль шел, не меняя курса. Я мысленно одобрила решение капитана: чудовище все равно могло догнать нас, куда бы мы ни направились, во всяком случае, при таком ветре, но, начни мы вилять, вернее привлекли бы его любопытство. В последний раз оно было у нас за кормой; но кто знает, откуда оно вынырнет снова? И если опасения капитана оправдаются и оно атакует нас снизу, нас не спасут никакие пушки.
Время тянулось ужасающе медленно. Казалось, после гибели купца прошло уже с полчаса, но, взглянув на тень от мачты, я поняла, что на самом деле намного меньше. И все же, казалось, с течением времени наши шансы на спасение увеличиваются. Может быть, дракон оставил нас в покое? Может быть, несчастного торговца чудовищу оказалось достаточно для того, чтобы утолить голод? Впрочем, вряд ли, учитывая размеры животного…
— Ты что здесь делаешь?
Надо мной нависал боцман. Занимался б ты, боцман, своими матросами…
— Принимаю солнечные ванны, — ответила я, нагло стоя в тени мачты. Он, однако, не оценил моей иронии.
— Давай-давай, дуй отсюда. Не слышала, что капитан велел?
— Я же никому не мешаю, — сопротивлялась я.
— Йорп, что там у тебя? — окликнул капитан.
— Да снова эта девка с крыльями, сударь. Команда и так бурчит из-за того, что она на борту…
— Опять ты?! — Капитан уже шагал ко мне, разгневанный не на шутку. — Я тебе что, нянька?! Сейчас же брысь в каюту, черта тебе за пазуху! Одни проблемы от тебя в этом рейсе!
Но тут громкий всплеск напомнил ему, что у него имеются проблемы и посерьезней. Прямо по курсу из воды вздыбилась голова на гибкой шее длиной с наши мачты! В широкой пасти, усеянной коническими зубами, мог поместиться небольшой крестьянский дом — по крайней мере, сарай точно; сейчас из этой пасти, сверкая на солнце, стекали потоки воды. На фоне головы зубы казались мелкими, хотя, наверное, в каждом из них было не менее полулоктя. Ученые, исследовавшие ту мертвую самку, установили, что еще одни зубы, помельче, у морского дракона в горле и последние, самые мелкие, — в желудке… и мне очень не хотелось проверить это на практике!
— Право руля! — истошно закричал капитан. — Право руля, чтоб тебе черти все кишки вытянули!
Команда была своевременной, ибо рулевой на корме, похоже, впал в ступор от увиденного. Теперь же он очнулся и вовсю закрутил штурвал. Корабль накренился, волна забурлила под левым бортом, но даже телегу нельзя развернуть на ходу мгновенно, а не то что идущий под всеми парусами бриг. Мы продолжали двигаться прямо на дракона, и у нас даже не было орудия, чтобы в него выстрелить — «Звезда тропиков», не будучи военным кораблем и не предназначаясь для преследования, не имела носовой пушки. Я обхватила мачту, ожидая удара…
Но дракон сам предпочел уклониться от удара. Должно быть, нацеленный в шею бушприт казался ему чем-то вроде рога, которым вооружены некоторые крупные морские животные. Живая колонна, вспенивая воду, сдвинулась чуть левее, и бриг, раскачиваясь на волнах, поплыл мимо нее, почти касаясь бортом. Первая из левых пушек поравнялась с шеей и выстрелила практически в упор.
Шея дракона конвульсивно дернулась; по палубе и волнам веером хлестнули кровавые брызги. Чудовище издало рев, больше, однако, похожий на многократно усиленное мычание тайула, чем на рык хищника. Но не успела я додумать эту мысль, как дракон, резко изогнув шею, ударом головы переломил словно спичку фок-рей и вцепился зубами в фок-мачту почти у самого основания. Вопль ужаса вырвался из глоток матросов; кажется, я тоже в нем поучаствовала. Огромная зубастая голова вгрызалась в мачту в каких-нибудь двадцати локтях от меня; я видела грубую бугристую кожу, всю в ямах и трещинах, поросшую водорослями и ракушками — дракон, как видно, был немолод, недаром он вымахал до таких размеров. Круглые черные глаза, глядевшие из морщинистых складок, казались бусинками на этой морде, хотя один такой глаз был втрое больше головы взрослого аньйо. На плоской макушке с негромким чавканьем смыкались и размыкались два продолговатых отверстия, служившие не то для дыхания, не то для процеживания воды, а может, и для того, и для другого; в каждое из них легко пролез бы самый тучный аньйо. Хотя дракон находился с подветренной стороны, в нос мне ударил тяжелый запах рыбы и сырой гнили.
Я описываю это так, словно неторопливо рассматривала его в зверинце, хотя на самом деле вся эта картина отпечаталась в моем сознании за считаные мгновения. Я не пыталась бежать (куда?!), только стояла, вцепившись мертвой хваткой в грот-мачту. И это оказалось самым правильным, потому что в следующий миг чудовище потащило корабль из воды. Палуба вздыбилась и накренилась набок, мимо меня с криком прокатился какой-то матрос, тщетно пытающийся уцепиться за мокрые скользкие доски…
Дракон был очень силен, но и бриг — тоже не пушинка, причем его вес возрастал по мере того, как дракон тянул нас из воды, так что одновременно шея чудовища локоть за локтем погружалась в пучину.
И все же водоизмещение гигантского животного было больше нашего, так что оно смогло бы полностью поднять «Звезду» в воздух, и уж не знаю, чем бы это кончилось (к примеру, мачту могло вырвать вместе с куском днища, и корабль затонул бы в считанные мгновения), но в тот момент, когда под водой, должно быть, оставался один киль, надкушенная мачта с треском сломалась, оставшись в зубах у чудовища, а бриг рухнул кормой вперед в родную стихию. Белая пена с шумом взметнулась над обоими бортами и пролилась дождем на палубу, окатив меня с головы до ног.
Пока бриг качался с носа на корму, восстанавливая равновесие, дракон, подняв голову, еще раз хрустнул зажатой в зубах мачтой, и она вместе с раскушенными обломками полетела с высоты вниз. Паруса слегка затормозили падение, но все же удар, обрушившийся поперек палубы, был силен; мачта разнесла оба фальшборта и сильно повредила настил.
Судя по крику, оборвавшемуся предсмертным хрипом, зашибло и кого-то из матросов, но я этого не видела за накрывшими палубу парусами.
Но дракону этого было мало. Собственно, его нетрудно понять: он был ранен и разъярен. Более того, он защищался от брига, напавшего на него первым. Но, по правде говоря, мое первоначальное сочувствие к нему в тот момент совершенно испарилось, я думала лишь о собственном спасении. Как говорят в Ранайе, рубаха на своих плечах теплее шубы на чужих.
