— А кстати, вы видели, что у того фабра нагрудный номер был замазан глиной? — Кин перевел разговор на другую тему.
— Серьезно? Я как-то не обратил внимания впопыхах.
Вероятно, Ронч успел пожалеть о своем приступе болтливости и теперь на глазах замыкался, принимая непроницаемое обличье простецкого бравого вояки.
— Да и темно было, свет со спины… — чуть ли не виновато добавил он.
— Жаль, что не заметили, — проронил Кин. — Интересная деталь.
— Так, говорите, номер замазан… — сообразил наконец Ронч и нахмурился. — Вы полагаете, неспроста?
— Для дельных предположений информации пока маловато, — ответил Кин. — Могу поручиться лишь за одно: на брюхе он до этого не ползал, нигде больше на его комбинезоне ни единого пятнышка глины не было.
Повисло гнетущее молчание. С тихим злорадством Кин подумал, что данные прослушивания спецсредствами военной контрразведки представляют собой секретный документ, подлежащий бессрочному хранению. И этот их разговор, прошедший компьютерную оцифровку, осядет во всеядных объемистых недрах магнитооптического барабана. Забавно, ведь при необходимости Кин когда угодно сможет официально затребовать эти записи по каналам АрКона.
— А все-таки сами вы что думаете по поводу всего этого? — без обиняков спросил он.
— Насчет фабра?
— По поводу их манеры, как вы сказали, куражиться.
— Я думаю, не моего ума это дело, — смиренно рассудил квадр-офицер, вертя в руках защитный шлем.
При других обстоятельствах его манера увиливать от прямого ответа могла бы не на шутку разозлить. Но пока оставалась надежда, что рано или поздно удастся вызвать Ронча на откровенность, и Кин предпочел не выказывать шевельнувшееся в нем мимолетное раздражение.
— Разрешите идти?
— Конечно. Желаю вам хорошо отдохнуть.
С нескрываемым облегчением Ронч нахлобучил шлем и вытянулся во фрунт.
— Во сколько прикажете явиться утром?
— Давайте в полдевятого, пожалуй. Позавтракаем и примемся за дела.
— Только вы без меня больше никуда не выходите, — попросил Ронч.
— Об этом мы уже договорились, — напомнил Кин.
— Тогда спокойной ночи. Спасибо за угощение.
Опять преобразившись из задушевного сотрапезника в наглядное пособие по строевой подготовке, Ронч козырнул. Кин заставил себя мягко улыбнуться и протянул ему руку на прощание.
Заперев дверь за квадр-офицером, он прошелся по комнате взад-вперед, потом остановился у окна. После безуспешной попытки распахнуть его и проветрить комнату, Кин, присмотревшись, обнаружил, что дюралевая рама в нескольких местах прихвачена к окантовке точечной сваркой. Естественно, для вящей предосторожности, во избежание опасных сюрпризов, которые могут проникнуть в жилище вместе со свежим воздухом. Он сурово попенял себе за хмельную беспечность. Пора бы освоиться с тем, что здесь надо контролировать каждый свой шаг и не допускать никаких машинальных поступков.
Густую тьму, в которой покоился поселок, бороздили прожекторные клинки с вышек. Лишь кое-где слабо теплились освещенные окна, большинство обитателей поселка благополучно отправились ко сну. Над темным куполом горы мигнула зарница, гроза продолжала буйствовать вдали над хребтом.
Мысли Кина в который раз за этот день свернули на осточертевшую кольцевую колею.
Его миссия прикрытия заключалась в проверке боевого духа и морального климата — иными словами, чистейшая проформа и синекура, детские бредни на солнечной лужайке. Якобы инспектору штаба поручили выяснить, как подчиненные Абурхада могли докатиться до того, чтобы напасть на фабра, эту отраду и гордость современных вооруженных сил.
Мало того, что трагическая стычка получила широкий резонанс, ее исход вызвал в некоторых элитных армейских кругах почти неприкрытое ликование. Впервые подтвердилось на практике, что в схватке с фабром у человека нет практически никаких шансов. Инцидент сразу стал крупным козырем в руках коррумпированной гранд-офицерской сволочи, прикормленной концерном «Биотех». Но теперь дело приобретало неожиданный, прямо противоположный оборот. Вообще-то Кин терпеть не мог подобных зыбких и обоюдоострых ситуаций. Если он превратит свою миссию прикрытия из пустышки в серьезную работу и даст расследованию ход без прощупывания почвы, не заручившись надежной поддержкой сверху, его попросту сотрут в порошок.
Хорошим уроком в самом начале карьеры в контрразведке для него послужил случай со штабной мелкой сошкой, когда регулярная процедура сверки доходов с уровнем трат дала подозрительный итог. Вообразив, что тут пахнет продажей сведений, Кин увлеченно принялся отслеживать происхождение кругленькой суммы на банковском счету супруги подозреваемого и, к своему немалому удивлению, вышел на транспланетный консорциум, поставлявший армии ручное оружие и боеприпасы. Притом цепочка потянулась так далеко, что расследование немедленно передали в другие руки. По тогдашней своей наивности Кин расценил это как умыкание заслуженных им лавров и стал строчить рапорты по инстанции, пока не получил от прямого начальства прозрачный намек вкупе с откровенным нагоняем. С тех пор он приобрел иммунитет к пропагандистской дребедени насчет боеготовности вооруженных сил свободного мира, призванных рыцарски защищать свободу от посягательств прогнившей насквозь Империи. Лично для него проблемы служебного долга и морали сосредоточились на крохотном плацдарме. Удастся ли ему добросовестно выполнять задания и сохранить самоуважение — вот что стало единственно важным.
Глядя на спящий поселок, Кин решил не загадывать слишком далеко и для начала выяснить, насколько серьезны предполагаемые изъяны боевых фабров второго поколения. А уж там действовать по обстановке.
Из окна хорошо был виден входной тамбур командирского блокгауза, освещенный двумя ртутными лампами. Оттуда вышел некто в бронекостюме и энергичной торопливой походкой направился по дорожке, ведущей к дому для гражданского персонала. Кин покосился на стенные часы — уже семь минут двенадцатого, потом перевел взгляд на интерком, который еще не удосужился включить в розетку. Естественное предположение, что из блокгауза отправили посланца по его душу, отнюдь не радовало. Новости, как известно, бывают либо приятными, либо срочными. Для ответной депеши из штаб-квартиры АрКона вроде еще рановато…
Внизу хлопнула входная дверь. Выждав несколько минут, Кин с удивлением понял, что человек из блокгауза шел вовсе не к нему.
Ах да, сообразил он, все мы подсознательно числим себя осью мироздания без всякого на то повода, ну а в жизни есть еще кой-какие мелочи, кроме служебной лямки. В этом же доме должна обитать огненная дама, насчет которой нельзя иронизировать при Абурхаде. До чего странные вкусы бывают у других мужчин. Будь Кин на его месте, он скорее приударил бы за пухленькой тихоней из офицерской столовой, невзирая на ее далекие от изящества лодыжки.
У Кина слипались глаза: световой режим Тангры почти диаметрально отличался от того, к которому он привык. Вдобавок его изрядно утомляла повышенная гравитация. Прикинув, что без малого стандартные сутки провел без сна, он принялся застилать тахту отменным хрустящим бельем. Затем синхронизировал часы с осевым оборотом планеты. Поправка относительно эталона составляла всего минус двадцать шесть минут и десять секунд. Таймер наручных часов даже переводить не пришлось, он и так стоял на восьми утра, оставалось лишь нажать переключатель звукового сигнала и положить часы на тумбочку возле изголовья. Кое-как он отдал дань гигиене, улегся, и сразу им овладел крепкий сон.
