Кин похлопал себя по карманам, затем полез в планшет, изображая безуспешные поиски ручки, и Харагва тут же протянул ему свою. Подписав оба экземпляра, Кин аккуратно сложил вчетверо и спрятал в планшет один из них, другой вернул Харагве вместе с ручкой. Биотехнолог пользовался отличным микроволоконным линтером, заправленным черными чернилами.
— Откровенно говоря, вы неважно выглядите, старина, — заметил Харагва. — Что, спалось плохо?
— Издержки адаптации, — односложно признался Кин. — А как насчет денег?
— Вот, пожалуйста. — Харагва достал из той же папки удлиненный конверт и подал его Кину.
В конверте обнаружился чек на полторы тысячи кредонов с персонального счета Харагвы в Галакс-банке, выписанный на имя Элия Кина.
— А почему деньги с вашего личного счета? — разыграл недоумение Кин.
— Так удобнее во всех отношениях. Маленький налоговый трюк, да и в случае чего лишних вопросов к вам будет меньше. Лучше всего заведите себе номерной счетец, как только доберетесь до любого отделения Галакс-банка. Потом свяжитесь с бухгалтерией концерна, сообщите им реквизиты счета, пускай жалованье по договору капает туда. И все шито-крыто. — Харагва прищелкнул языком и подмигнул.
— Понятно. — Кин сложил чек пополам и спрятал его в бумажник.
— Кстати, у меня интересная новость, хочу вам кое-что показать, — сказал биотехнолог, направляясь в угол кабинета и отодвигая ширму. — Идите-ка сюда, взгляните.
Кин подошел ближе. Под накрывавшей операционный стол светло-зеленой простынкой вырисовывалась тушка небольшого животного. Харагва сдернул покрывало и бросил его поверх тележки с хирургическими инструментами. На тусклой эмали операционного стола лежал дохлый прыгунчик, широко разбросав длинные ноги. По красноватому кольчатому брюшку шел длинный разрез, из которого натекла лужица густой желтой крови. В углу стола торчал поворотный кронштейн с лазерным микротомом и никелированной полочкой, на ней поблескивали аккуратно выложенные в ряд предметные стекла с пробами тканей для биопсии.
— Видите?
— Ну, прыгунчик, вы мне похожего вчера показывали, — пробормотал Кин, с отвращением бегло взглянув на распластанную гадину.
— Да вы посмотрите внимательнее, у него на лбу ничего нет. — Харагва взял корнцанг и, прищемив им челюсть прыгунчика, поворочал трупик туда-сюда.
Теперь Кин заметил, что на голове твари отсутствовали хоботок для стрельбы отравленными иголками и мускульный мешок.
— Действительно, а почему так?
— Вот, стараюсь понять, что бы эта хренуевина значила, — почесывая шрам на бритой голове, сказал Харагва. — Его пристрелили вчера в окрестностях космодрома и утром притащили ко мне. Посмотрим, что у него там в генетических кодах. Внешне тот же самый биологический вид, но есть и еще одно фундаментальное различие. Те, что стреляют иглами, бесполые. А этот — самец, вон какой инструмент у него торчит.
Биотехнолог ткнул корнцангом в толстый кривой отросток под хвостом прыгунчика.
— Для полного счастья остается найти их царицу роя, — заключил он, бросив корнцанг на тележку и осторожно накрывая прыгунчика хирургической простынкой. — Тогда можно будет попробовать соорудить кой-чего поинтереснее фабров.
Отойдя в угол кабинета, Харагва принялся тщательно мыть руки под краном.
— Но ведь его игла даже забрало шлема не пробивает, — засомневался Кин. — Насколько такой биоробот будет эффективен?
— Ваша правда, старина, вооружение у него хреновенькое, — откликнулся биотехнолог и выдавил на ладонь еще одну порцию жидкого мыла. — Ну а как насчет разведывательно-диверсионной модели? Да еще если добавить сателлитную телеметрию, а?
— Гм-м… А вот это намного интереснее…
— То-то же.
Покончив с мытьем рук, Харагва вытер их бумажным полотенцем, скомкал его и швырнул под раковину умывальника на пол.
— Ну так что, старина, — сказал он, размашистым шагом возвратившись к своему письменному столу, — к кому из старых пердунов Генштаба стоит сунуться с такой вот идейкой? Присоветуйте.
— Кажется, речь заходит о следующей консультации? — слегка улыбнулся Кин, присаживаясь на мягкое полукресло возле стола.
— Эге, да вы малый не промах, — одобрительно проворчал биотехнолог. — Не волнуйтесь, гонорарчик за мной не заржавеет. Скажем, тысчонка.
— Хорошо, только мне надо подготовиться. Ну, скажем, завтра в это же время я смогу подробно обрисовать положение вещей.
— В письменном виде?
— Разумеется.
— Идет. — Харагва взгромоздился задом на столешницу. — С вами приятно иметь дело.
— Спасибо за комплимент, это взаимно. А теперь у меня к вам несколько вопросов, — заявил Кин. — Услуга за услугу, идет?
— Ну, если у вас завелись лишние деньги, можете заключить со мной договор на консультации, — ухмыльнулся биотехнолог. — Ладно, шучу. Выкладывайте ваши вопросы.
— Скажите, что такое сшибка? — спросил Кин, надев маску заинтересованного неведения.
— Как бы вам проще объяснить… — с ноткой задумчивости промолвил Харагва. — Ну, скажем, в детстве мамочка вам твердила, что бить по морде нехорошо. А тут вдруг в кабаке на вас наехал какой-то хлюст. Надо бы ему врезать хорошенько, да вот рука не поднимается.
— Иными словами, психологический конфликт между «хочется» и «нельзя»?
— В точности так. А почему это вы спросили?
— Меня заинтересовало, может ли при определенных условиях произойти сшибка в интеллекте фабра. И если да, то к чему она может привести.
— Послушайте, Элий, зачем такое некрасивое любопытство? — погрозил ему пальцем Харагва. — Вы теперь как-никак сотрудничаете с концерном, стоит ли кусать руку, которая вас кормит?
— Вы слишком плохо думаете обо мне, Рино. Я любопытен, однако не болтлив.
Биотехнолог продолжал сверлить его сумрачным взглядом.
— Могу добавить: я спрашиваю об этом сейчас не как инспектор Генштаба. Даю слово офицера, — пояснил Кин.
— Ладно, скажу. Сшибка может случиться с любым интеллектом, поскольку это интеллект. Когда решения вырабатываются самостоятельно, нет гарантии, что они не войдут в резкое противоречие со внесенным извне блоком запретов. Особой разницы между фабром и человеком тут нет. В обоих изначально заложены жесткие программные табу. Оба способны проявлять разумную инициативу, и у обоих она может споткнуться об иррациональное табуирование.
— Что вы имеете в виду под иррациональным табуированием, я не совсем понял?
— Да хлюста нельзя вырубить, что ж тут непонятного…
— Или нельзя убить, — негромко произнес Кин.
— Именно, — согласился Харагва, рассеянно созерцая потолок. — Спросите любого философа, он объяснит вам, что мораль иррациональна. Она в корне противоречит выкладкам рассудка. Путем строго логических построений можно прийти лишь к абсолютному аморализму. Врубаетесь?
