В углу просторного холла, в окружении мягких кресел, притулился столик, сервированный на три персоны. Кроме нескольких соусников и мисок с пучками лохматой сочной зелени, на нем стоял кувшин с густым белесым напитком. Тормек наполнил бокалы и подал их гостям, предварительно пригубив из каждого, как требовал древний обычай.
— А теперь, — произнес он, — к делу. Для начала посмотрим одну короткую видеограмму.
Тормек поколдовал над карманным пультом, включил видеограф напротив столика. На экране появилась улица, запруженная прохожими. Съемочная камера находилась на высоте примерно в два человеческих роста, неподвижная, нацеленная на двери дома по ту сторону улицы. Арч сразу узнал Тхэ — ее унылую, примитивную архитектуру, железные лестницы и мостки, ее суетливых жителей в однообразных темных одеждах.
— Смотри внимательно, — предупредил Гур. — Сейчас кое-кто появится. Может быть, твой знакомый.
Одна из дверей отворилась, из нее вышел коротконогий, заплывший жиром мужчина в алой мантии попечителя. Стоя на крыльце, он подал знак рукой, и сквозь поспешно расступающуюся толпу к дому подкатил, неслышно взревывая гудком, мощный черный автомобиль с эмблемой Попечительского Совета на боках. Из-за спины попечителя выскочил человек в синей форменке спортсмена, услужливо распахнул дверцу.
— Это он, — сказал Арч. — Юхр…
Сразу Тормек остановил проекцию, прокрутил запись обратно, отыскал кадр, на котором Юхр был хорошо виден анфас, затем увеличил изображение.
— Вглядись хорошенько. Это действительно он?
— Да. Я его ни с кем не спутаю. К тому же шрам приметный.
— Так мы и думали, — Тормек выключил видеограф и поднялся с кресла. — Наверно, орехи уже готовы.
Он взял со стола большое блюдо, щипцы и вышел.
— Дело гораздо интереснее, чем предполагалось, — сказал Гур. — Ты знаешь, кто этот пузан в мантии?
— Понятия не имею.
— Новый попечитель Стражи Благонамеренности, Шу Тран Пятнадцатый. Забавно выходит, олигарх якшается с отпетым бандюгой. Зачем они друг другу, интересно бы узнать.
— А что известно о Юхре?
— Его настоящее имя — Лим Ру Алаягати Мо. Спортсмен, в прошлом чемпион межквадратного турнира по курбо. Один из заправил той банды, которая контролирует черный рынок и, соответственно, нуждается в подложных жизняках для прикрытия своих делишек.
— Понятно.
— Остаются крохотные неясности, — Гур приложился к стакану. — Например, как они легализуют краденые жизняки и выбирают лимиты. Как получают доступ в компьютерную сеть и стряпают фальшивки, способные обмануть Подземного Папу. Их опыт нам очень интересен. Мы попытались раскопать эту шайку-лейку, обнаружили, что это весьма серьезная и крупная организация. Весьма. Даже нам нелегко подступиться к ней. И пахнет здесь, судя по масштабам, степени конспирации и участии страблагов, а также косвенным данным, нешуточной заварушкой.
— А именно?
— А именно, государственным переворотом.
Невольно Арч присвистнул.
10
Вернулся Тормек, неся блюдо с дымящимися, обвалянными в золе орехами, крупными, почти с кулак величиной; их кожура почернела и растрескалась, обнажив белую пористую скорлупу. Бригадир ссыпал орехи в бадейку, стоявшую возле столика. Оттуда с шипением взмыли клубы пара.
— Потрясающе, — Гур с удовольствием принюхался. — Чуешь ароматец? Недозрелые печеные орешки — это, брат, мечта. Опять же, испеченные на ветках смаранга. Такого нигде, кроме Орепты, не отведаешь. Верно я говорю?
— Так и есть, — подтвердил Тормек, выуживая орехи из бадейки, протирая их салфеткой и раскладывая по тарелкам.
Гур взял со столика свирепое на вид металическое устройство, оказавшееся резаком. Одним махом он рассек скорлупу, вытряхнул на тарелку Арча студенистое коричневое ядро, полил соусом, присыпал крошеной зеленью и скомандовал:
— Навались!
Однако Арч не спешил отведать заманчивое кушанье.
— Так ты говоришь, дело идет к перевороту? — спросил он.
Тормек пристально взглянул на Гура, потом ответил за него:
— Пока это всего лишь предположения, сынок.
— Не понимаю, почему ты так разволновался, — буркнул Гур, колдуя с приправами. — Идет грызня на верхотуре, ничего особенного. Стоит ли заострять внимание.
— По-моему, стоит. Очень даже стоит, Гур. Я помню о мятеже двадцатого года. Тогда кровь текла по мостовой ручьями.
— Пожалуйста, не надо преувеличивать. Действительно, тогда были крупные стычки, кое-где вооруженные бои, но после казни Ча Крума вся заваруха сошла на нет. Вряд ли жертв было больше, чем гибнет, скажем, за год в кабацких поножовщинах.
— По правде говоря, от тебя я такого не ожидал, — бросил Арч.
— Чего не ожидал?
— Такого бесподобного спокойствия, когда речь идет о крови.
Гур положил в рот кусочек ореха, прожевал, смакуя, затем произнес:
— Спокойствие — вещь наживная, дружище. А я видел еще, что творится на других карантинных планетах. Вот так навидался, под завязку. И Тхэ по сравнению с ними может считаться райским уголком, пансионом для слабонервных девиц. Так-то.
— Но это же моя планета, мой народ! — вспылил Арч.
— Стоп, сынок, — одернул его бригадир Тормек. — Не горячись. В нашем деле на горячке далеко не уедешь. Лучше ешь орех, пока не остыл. Неужто я зря для тебя старался?
Помедлив, безо всякой охоты Арч взялся за обеденные щипчики, проглотил кусок-другой, почти не чувствуя вкуса.
— Теперь послушай, что я тебе скажу, — снова заговорил бригадир. — У разведчика нет и не может быть своей планеты. Как не может быть планеты чужой. Ясно?
Возражений не последовало. Насупившись, Арч уткнулся взглядом в тарелку и занялся едой.
— Боюсь, ты думаешь о нас хуже, чем мы того заслуживаем, — продолжил Тормек. — По-твоему выходит, я обязан пуще всего заботиться об Орепте, а Гур — о Терионе. И до Тхэ дела нет никому, кроме тебя. Так?
— Я вовсе не то хотел сказать…
— Хотел или нет, а вышло именно то. Ты считаешь, мы должны сделать все, чтобы предотвратить переворот, так, что ли? А что мы, собственно, знаем о нем, да и готовится ли он вообще? Допустим, получены исчерпывающие сведения: да, существует заговор против Попечительского Совета по главе с Джэ Глитом. Давай, сынок, решай, что делать, с кем быть, с правительством или с мятежниками. Им никак не избежать стычки. Легкой победы ни тем, ни другим ожидать не приходится. А вот попробуй разбери, на чьей стороне правота, да и есть ли она тут вообще. Теперь ответь, какой правитель лучше, плохой или хороший.
— Погодите, — растерялся Арч. — Я не ослышался? Вы спросили, который лучше, плохой или хороший?
