— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался не на шутку Тормек. — Давай дальше, сынок.
— Значит, так. Система с такой архитектурой намного надежнее, минимум на четыре порядка. С другой стороны, она очень громоздка и неэффективна. То есть, получается медлительный великан, решающий только элементарные статистические задачи. К многогранному анализу и моделированию перспективы он напрочь не способен. У этой гипотезы есть косвенные подтверждения.
— Например?
— Например, постоянные накладки с выборкой лимитов. То одного не хватает, то другого, то третьего. Или, скажем, все лавки завалены мылом, одним мылом, и больше ничего нет. А то вот еще всюду полно фонариков, зато батареек для них не сыскать. Народ поговаривает, что это окружные попечители дурят или заводы куролесят. А теперь я уверен, именно это как раз в порядке вещей. Иначе просто быть не может, если всем ведает подобный компьютер. У него одна логическая линия для болтов, другая для гаек, каждая сама по себе, и они нигде не пересекаются. Поэтому он наслаивает ошибки одну на другую, потом исправляет их задним числом, а в сущности, наугад. Получается вроде стрельбы по бегущей мишени, но без упреждения. Вроде прицел правильный, а все пули идут мимо. Такая картинка.
— Интересно. Очень интересно, сынок, — похвалил бригадир и хитро сощурился. — Заодно объясни, пожалуйста, как в такой системе может возникнуть лавинный сбой, который предсказывал Кумурро.
— Понимаю, куда вы клоните, — ничуть не смутился Арч. — Такой компьютер мало чувствителен к неполадкам. Собственно, других преимуществ у него нет. И если я угадал, то именно поэтому до сих пор не случилось лавинного сбоя. А Кумурро вполне мог заблуждаться насчет Подземного Папы, ведь он занимался чистой теорией и доступа к самому компьютеру не имел.
— Да, убедительно… — подтвердил Тормек. — Мы считали, что Подземный Папа — неслыханное изобретение, последнее чудо техники. Никто и не предполагал, что он может быть всего лишь шагом назад, к примитивным, архаичным схемам.
— В том-то и дело. А вот мои расчеты, — Арч протянул бригадиру испещренный формулами блокнот. — Приблизительная оценка мощности, надежности, габаритов. Кажется, все цифры реальны. И парадоксом Кумурро здесь даже не пахнет.
Тормек бегло просмотрел записи, одобрительно хмыкая и покачивая головой.
— Похоже, ты и впрямь разгадал загадку, — сказал он наконец, возвращая блокнот. — Молодчина. Как это тебя осенило?
— Совсем случайно. По дороге в космопорт, еще на Альции. Я подумал, что у автопилотов есть жесткие дублированные цепи с шаговой эхо-связью. Их надежность почти абсолютна… Разработал модель, обсчитал, вроде бы сошлось.
— Молодчина, — повторил Тормек. — Ничего не скажешь. Внеси, пожалуйста, эти заметки в бортовую память. Я на досуге еще раз посмотрю.
Не успел он закончить фразу, как раздалась приглушенная трель. Бригадир повернулся к пульту и нажал одну из бесчисленных клавиш.
— Тормек на связи.
— Бригадир? Здесь Грахкаан, — на центральном мониторе появилось широкоскулое усатое лицо.
С командиром второго подводного поста Грахкааном, жизнерадостным добряком и балагуром, Арч познакомился, когда вызволял Тила с каторги.
— Что стряслось, Грах?
— Стою на перископной глубине. Примерно в ста дилах к восходу вижу надувное плавсредство. На нем трое в каторжных робах. Полагаю, беглецы.
— Так. Что еще?
— Их надувашка просто дрейфует. Грести не могут, видимо, истощены. Кроме них, в квадрате нет никого.
— Понимаю. Хочешь взять их на борт.
— Да, бригадир. Иначе у них нет никаких шансов выжить.
Тормек откинулся на спинку кресла, размышляя над услышанным.
— Бригадир? — позвал Грахкаан, вглядываясь в свой расфокусированный экран.
— Я здесь, — откликнулся тот. — Не торопи.
— Солнце в зените, — добавил подводник хмуро. — Им даже до вечера не дотянуть без питья. Да взгляни сам.
На вспомогательном экране возникло изображение желтой надувной лодчонки. Двое изможденных трупроцев в грязных робах лежали недвижно на днище. Третий перегнулся через корму и вяло, непослушной рукой зачерпывал воду, смачивая ею тряпку, обмотанную вокруг бритой головы. Никто из них не подозревал, что пеструха-рыбоглот, парящая высоко над лодкой на широких перепончатых крыльях, имеет сложную электронную начинку, телекамеру и радар, что за беглецами сейчас пристально наблюдают, и далеко в космосе, в центральной рубке разведывательной базы решается их судьба.
— Вижу, — сказал Тормек, снова подавшись к пульту. — Мне тоже их жаль. Но вмешательство запрещаю.
— Бригадир, — упавшим голосом проговорил Грахкаан. — Они же погибают…
— Сожалею, Грах. Однако придется оставить все, как есть.
— Понял, — угрюмо ответил командир поста. — Конец связи.
— Конец связи, — Тормек ткнул клавишу, и оба экрана превратились в пустые бельма.
Арч не заметил, что во время сеанса связи в рубку кто-то вошел, и вздрогнул, когда раздалось протестующее восклицание:
— Но почему?!
Бригадир развернул кресло спиной к пульту и спокойно переспросил:
— Что почему?
— Почему вы не спасли их?! — звонкий голос девушки дрожал от негодования.
С изумлением Арч узнал в ней Ликку. Розовое платье сменил комбинезон, волосы собраны в узел, под округлую форменную шапочку. На плече золотистая эмблема операторской службы — буквы ОС и восьмиконечная звездочка. Так вот кого привез очередной челнок, покуда Арч отсыпался после акции на ферме…
— Сядь, милочка, — обезоруживающе просто сказал Тормек. — И скажи для начала, почему мы должны были их спасти?
— Как же так… Вы еще спрашиваете. Ведь они умрут.
— Не исключено.
— Значит, вы бросили их. Бросили на гибель. Ведь это… это все равно, что…
— Ну-ну, договаривай.
— Это все равно, что убийство, — выпалила Ликка.
В напряженной тишине стало слышным тихое гудение, потрескивание, пощелкивание населяющих рубку приборов. Ликка продолжала стоять в центре помещения, сжав кулачки так, что побелели костяшки, и не сводила с Тормека сузившихся и словно бы потемневших глаз.
— Хуже всего то, что ты права, — наконец произнес бригадир. — Да, кругом права. Только вот выхода у нас нет.
Он указал рукой через плечо, туда, где во тьме обзорного окна кротко голубела планета.
— Там ежедневно погибают тысячи людей. И все они, по нашим меркам, должны бы еще жить и жить. Но мы не можем их всех вылечить, освободить, спасти…
— Не можем всех — значит, нельзя никого? — перебила его Ликка. — Так выходит, по-вашему?
— Выходит, так. И демаскировать подводный пост нельзя без крайней нужды. И есть много других причин, о которых не хочется распространяться. Тебе не приходилось видеть, как спасенный вместо благодарности вцепляется спасителю в глотку? Тебе не доводилось, милочка, хоронить товарищей, которых их собственное милосердие и благородство поставило под удар? Здесь Колония. Здесь другой, совсем другой мир.
