– Как ваши впечатления? – спросил Ракитский.
– Сами знаете, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, – пожал плечами генерал. – В старину ещё говорили: хотел как лучше, а вышло как всегда.
Прежде чем вернуть послу газетный номер, он пробежал глазами остальные заголовки на полосе новостей: продолжается очередная забастовка на вазовских заводах в Детройте, комиссия Думы расследует коррупционный скандал вокруг поставок зерна с Чукотки в Южноамериканские Штаты. Демонстрация протеста нацменьшинств в Оджалане разогнана полицией, есть жертвы, в связи с чем Турция выразила Курдистану решительный протест. Первые поселенцы обживают восстановленный кибуц Кфар-Блюм; согласно уточнённым оценкам экспертов, окончательная дезактивация Палестины потребует ещё семь лет при условии вложения шестнадцати миллиардов рублей. Произошла мелкая стычка на индийско-афганской границе, в Канаде свирепствует засуха. Воистину, лучшая новость – отсутствие новостей.
– Злобствуют янки, – подытожил Березин. – Ну и пускай. На всякий чих не наздравствуешься.
– Обратите внимание на подпись, – посоветовал Ракитский. – Некто Артур Паркер. Вам это имя ни о чём не говорит?
– Не имею чести знать, – буркнул генерал.
Дипломат брезгливо отбросил газету, и она растаяла в пронзительно голубом тропическом мареве.
– Видите ли, журналистика – его крыша. На самом деле он офицер Управления стратегических служб.
– Вот даже как?
– Люди из УСС просто так статьи не пишут, Андрей Николаевич. Тем более – видные специалисты по психологической войне. Да, и заметьте, видеорепортер Ассошиэйтед Пресс там оказался вдруг, ни с того ни с сего. Боюсь, этот случай ещё цветочки, а ягодки у нас впереди, – с озабоченной миной провещал Ракитский. – Насколько могу понять, американцы сейчас метят вбить клин между Россией и арабским миром. Или же дискредитировать вас. А может, и то, и другое вместе.
– Ну, какого рожна им неймётся? – буркнул Березин.
– Видите ли, обстановка сейчас достаточно сложная, – доверительным тоном сообщил дипломат. – Через месяц в Красноярске будет саммит премьер-министров сырьевых стран. Планируется новый пересмотр цен на сырьё, это окончательно добьёт японцев и Европу. Можете представить, какая тогда поднимется буча. Рикошетом наверняка ударит и по вашему проекту.
– Спасибо, учту, – заскучавший Березин поскрёб ногтем шрамик на подбородке.
– А нам бы до этого успеть протащить через ассамблею проект: отмену права вето в Совбезе. Это прежде для России оно было выгодно, а теперь в ряде случаев становится помехой... Минуточку, прошу прощения. Мне звонят.
Сухощавая фигура дипломата подёрнулась туманным сиреневым ореолом. Виртуальный бульдог носился вокруг размашистыми скачками.
Генерал рассеянно смотрел, как над бирюзовой бухтой парит альбатрос, высматривая поживу. То ли ещё одна охранная программа, то ли просто деталь антуража, поди разбери.
– Невесёлые новости, Андрей Николаевич, – наконец окликнул его Ракитский, закончив беседу и выйдя из кокона спецсвязи.
– Что стряслось?
Дипломат озабоченно сдвинул брови.
– Только что пришло сообщение – погиб Джеймс Макмиллан. Произошла авария, когда он ехал по мосту через Миссисипи. Его автомобиль упал в реку, труп Макмиллана выловили из воды в трёх милях южнее столицы. Не исключено, что это assassination... Простите, политическое убийство.
– Или подельники его грохнули из-за денег, – кивнул Березин. – Это ведь он пасся в казне проекта, верно? Теперь-то вы можете сказать?
– Теперь – да, отрицать не буду. Поскольку информация утратила свою актуальность, – Ракитский бросил беглый взгляд вкось, на часовое табло своего компьютера. – Скорее всего, место Макмиллана займёт некто Паттон. С ним наверняка вам будет ещё сложнее.
– Тоже казнокрад?
– В этом пока не замечен. Однако сей фрукт из породы ястребов.
– Н-ну, другие птички в госдепе сейчас не водятся.
– И опять вы совершенно правы. А теперь, Андрей Николаевич, мне пора, – с церемонным полупоклоном сообщил дипломат. – Всего наилучшего. Постараюсь держать вас в курсе новостей.
– Спасибо, до встречи.
Как по мановению палочки фокусника, изображение атолла зарябило, сползло рваной стеной, и Березин очутился в поросшем ромашками коридоре, ведущем к его кабинету. На рабочем пюпитре его дожидались вороха нечитанных сайтов, мегабайты серой канцелярщины. Ах, да, ещё отчёт о первом допросе пленного декапода. Однако генерал решил дать себе поблажку и ещё немного прогуляться, поразмыслить, побыть наедине с собой.
Свернув на полпути в боковой проём, он очутился на дальней окраине Смоленска, неподалёку от деревни Пасово, и зашагал по тропке, вьющейся по дну широкого оврага среди густой муравы.
На миг программа засбоила, по зелёному склону словно бы прошмыгнуло какое-то тёмное облачко. Ничего особенного, рядовые виртуальные выкрутасы.
Сюда, в его личные каналы, никто посторонний забрести не мог.
Тропа вильнула вправо, Андрей срезал поворот и через ольховую рощицу вышел к высокому песчаному оползню над быстрым неглубоким ручьём, омывающим тугие бока гранитных валунов. Прыгая с камня на камень, он перебрался на тот берег и, наклонившись над родником, замер, вглядываясь, как хлопотливая вода вихрит песок на дне источника. Потом ладошкой зачерпнул изумительно прозрачную влагу, от которой ломит зубы.
Когда он поднялся по вязкому, осыпающемуся песчаному склону, сквозь купоросную небесную синеву к нему вплотную придвинулась роща кряжистых вековых дубов. Подвесив лукошко на сгиб локтя, Андрей зашагал по тропке, высматривая карие боровики, вклёпанные там и сям среди проржавевшей палой листвы.
Вскоре Андрей добрался до вершины холма, откуда виднелась далёкая деревушка, и там остановился, замер, вмурованный в толщу детского блаженства и покоя. Внезапно память хлынула дробным ливнем, осень и весна перемешались, будто во сне. Он остановился перед цветущим кустом дикой смородины, усыпанным жёлтыми шишечками соцветий, вдохнул их тонкий пряный запах, и сквозь поросшие ветреницей дубравной овраги, сквозь черёмуховые облака вокруг тихого сельского погоста к нему выплыл обсаженный горделивым каре кипарисов танк «Т-34», памятник героям Великой Отечественной войны, венчающий высокий склон над Московско-Минской автострадой.
И вот уже он оседлал башенное орудие, свесив ноги в облупленных сандалиях, и машет сверху рукой проносящимся мимо автомобилям, а вокруг него сияет и плещет гулкий голубой простор.
Внезапно предгрозовой ветер дохнул горячей пылью, и сразу же надвинулись во весь окоём кусты растущего вдоль шоссе барбариса. Качнулись ветви, роняя аккуратные капли краплака в длинную шеренгу титановых лоханей.
Березин почуял вдруг неладное, слишком уж густо и вперемешку пошёл ассоциативный резонанс. Ему показалось, будто чьи-то холодные немигающие глаза смотрят на него из-за низко нависших, косматых дождевых туч. Он щёлкнул пальцами, вызывая панель компьютерных команд, и тут краем глаза углядел, как вдоль шоссе торопливой побежкой скользнул сутулый монашек в рясе и скуфейке. Чересчур отчётливый для выплеска подсознания, нередкого на виртуальных прогулках.
